религии, которая учит почитанию единого высочайшего и истинного Бога» (19, XVII).
Как бы полемизируя с Тертуллианом, Августин замечает, что человек, живущий по Богу, «не должен ради порока ненавидеть человека… но должен он порок ненавидеть, а человека – любить» (14, VI). Государство Августин считал естественным для человеческой истории институтом, видел в нем полезное средство поддержания земного порядка, хотя и в большей мере, чем Фома Аквинский, подчеркивал его репрессивный и преходящий характер.
Августин оговаривается, что под выражением «два града» он подразумевает не какие-то реальные города или городские союзы, но символико-мистическое обозначение двух «родов», или сообществ людей: живущих по человеку и живущих по Богу. Напротив, эмпирически реальными являются для него следующие виды земных сообществ, образующие разные степени человеческого общения: 1) семья (familia); 2) град (полис) (civitas); 3) государство (regnum) (как союз городов-государств во главе с повелевающим полисом или как империя (imperium)). В силу греховности человека все три названных вида сообществ неизбежно рождают господство человека над человеком. Но «во всяком случае лучше быть рабом у человека, чем у похоти» (19, XV).
Рассматривая семью как «начало или частичку града», Августин различает два типа управления, один из которых проистекает из «гордого начальственного положения», а второй – из «сострадающей предусмотрительности» (на основе любви и обязанности заботиться) (19, XIV). Основой мира в семье и граде является именно второй тип власти-управления.
Политически важным в августиновской типологии земных сообществ является различие между полисом и империей. Величие и обширность империй морально обесцениваются в глазах христианского теолога несчастьем населяющих их людей, отчужденных друг от друга языками, раздорами, войнами. Идеалом всех земных форм человеческого общения является мир. Но этот идеал недостижим, поскольку реальное человеческое общение не знает истинной справедливости. А «при отсутствии справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки?» (4, IV).
В связи с категорией справедливости Августин заявляет, что Римской республики в цицероновском смысле никогда не существовало, потому что в ней не было «множества людей, объединенных согласием в праве и общей пользой» (19, XXI). Ведь права, говорил Цицерон, не может быть без истинной справедливости. А таковую, по убеждению Августина, может дать только вера в истинного Бога. Чтобы признать за Римской республикой право на существование, Августин определяет народ иначе – как «собрание разумной толпы, объединенной некоторой общностью вещей, которые она любит» (19, XXIV). Если у Цицерона основой «согласия в праве» (iuris consensus) как определяющего признака республики выступают «узы закона» (vinculum iuris), то у Августина такой связкой и одновременно отличительным признаком града Божьего выступает христианская любовь (amor, caritas, dilectio). Эта любовь есть благая воля, правилом которой выступает «любить Бога, и не по человеку, а по Богу