скажешь. – Ник позвал официанта и заказал еще коньяку.
Петька напился быстро. Он много говорил, смеялся и жестикулировал. Речь его изобиловала сальными шутками и нецензурными выражениями. Ник молча слушал его, стараясь не перебивать. Его собственные Руки не очень импонировали ему, но это были его Руки, и с этим ничего нельзя было поделать.
Увидев, что Петька накачался так, что вряд ли дойдет до дома, он попросил официанта вызвать такси, и они вдвоем погрузили его туда. Недовольный таксист заворчал было, что они испачкают ему всю машину, но Ник так посмотрел на него, что таксист замолчал и больше не проронил ни слова до самого дома Ника и даже помог ему затащить тело Петьки в комнату. Ник заплатил ему сверх счетчика, потому что ценил помощь. Он знал, что любые услуги должны оплачиваться сполна, иначе тебе могут предъявить счет в самый неподходящий для тебя момент. Ник не хотел иметь неоплаченных долгов.
В своей комнате он бережно положил Петьку на кровать, а сам сел в кресло и включил телевизор.
Петька проснулся через пару часов совершенно трезвый и сел на кровати.
– Эй! – Он протер глаза и обнаружил сидящего в кресле Ника. – Ты кто?
– Твой брат, – спокойно сообщил ему Ник.
– Мой брат?! У меня нет братьев. Сирота. Мать-шалава в детстве бросила, а государство подобрало.
– Меня тоже. У нас один Отец. ОН хотел, чтобы я нашел тебя, ты мне нужен.
– Один отец? Откуда ты знаешь?
Вместо ответа Ник взял Петьку за руку и показал ему на кольцо.
– Откуда это у тебя? Вчера ты сказал, что из журнала…
Петька смутился.
– Я наврал. Я не знаю, откуда. Оно было всегда. Я всегда его помню. Не могу вспомнить, кто колол… мамаша до пяти лет меня по притонам таскала, наверно ее дружки подшутили, не знаю… я тот период вообще не помню, уж извини, брат маленький был. – Петька усмехнулся, но усмешка та была горькой. Он помнил, конечно помнил, хотя и был совсем крохой…
Он помнил, что сидел в углу на куче мусора в вонючей хате, которую даже квартирой язык назвать не поворачивался, и играл с бутылкой. Его мамаша, вдрызг пьяная, обжималась с очередным хахалем-собутыльником. Петька помнил ее булькающий смех, ее пьяные всхлипывания, когда собутыльник лапал ее грязными руками… они совершенно не обращали на него внимания, распаленные похотью и водкой. Ему было холодно, сначала он плакал, а потом перестал, потому что его плач ровным счетом никого не беспокоил… ему было очень одиноко, он хотел умереть, он хотел, чтобы было тепло, он не хотел слышать этих мерзких хлюпающих звуков и стонов… а потом вдруг его окружила Тьма… Тьма была плотной, туда не проникал не единый луч света. Сначала он испугался, но Тьма была такой миролюбивой, она успокоила его, что бояться нечего. Стало очень холодно, а потом тепло, и он расслабился… даже наделал в штанишки… но Тьма не стала его ругать, не стала смеяться над ним… она обняла его, и он приник к ней, будто к матери… Тьма поцеловала его, а потом его пронзила