переселенцев не наблюдался ни социальный, ни технический прогресс. Возможно, в том не было нужды на благодатных буколических планетах, где снимали по три урожая в год, где не имелось транспортной проблемы, где сервы могли оказать любую помощь. К тому же все мечтавшие вкусить плоды прогресса могли вернуться на свою прародину, где обитало двенадцать миллиардов землян, или отправиться в ее колонии – правда, не столь приятные, как Данвейт или Зайтар.
Существовали, разумеется, и другие гипотезы – четвертая, пятая, шестая и так далее. При этом не исключались самые простые варианты вроде того, что гостеприимный мир и место, подходящее для жизни, – лучшая плата наемникам с перенаселенной Земли. Кроме планет, девать их было некуда; на факториях всех бойцов не разместишь, а часть приграничных цитаделей по-прежнему занимали дроми, не горевшие желанием их освобождать. Впрочем, если бы земляне захватили все космические крепости, это не решило бы проблемы – счет переселенцам шел уже не на тысячи, а на десятки миллионов.
Выяснить, какая теория верна, не представлялось возможным. Любопытные терзали вопросами Планировщика базы, однако искусственный интеллект не выдавал секретов Хозяев, а занимался графиком полетов, ремонтом техники, снабжением и начислением довольствия. Расспрашивать сервов, даже вполне разумных Регистраторов, было бесполезно; они не обладали ни интересной информацией, ни чувством исторической перспективы, ни желанием строить какие-то гипотезы. Самые старые из них помнили дроми и даже знали их язык, но о хапторах и предыдущей смене Защитников не могли поведать ничего, тем более о намерениях Хозяев. По официальным сведениям, какими располагали интеллекты кораблей, штурмовиков и бейри, прежняя эпоха перемен была такой же бурной и кровавой и длилась около столетия. Отличие нынешней ситуации состояло лишь в том, что новые Защитники жили на планетах, и вместе с ними разрешили поселиться дроми – тем из них, кто выразил желание остаться под юрисдикцией Хозяев.
Хоть эти дроми назывались мирными и были ниже травы, тише воды, людей это соседство не радовало. Люди не такие ксенофобы, как лоона эо, но уродливых тварей, пусть даже наделенных разумом, все-таки не любят. Для большей части человечества разум не искупает уродства, мерзкого запаха, чешуйчатой кожи, клыкастой пасти и когтистых лап. К тому же имелись и другие странности.
«Определенно имелись!» – думал Вальдес, шагнув подальше от темной дыры. Во-первых, форма и размеры – квадрат, а не привычный круг или овал, и в поперечнике почти что метр. Метр без трех сантиметров, как выяснил Птурс, однажды измеривший дыру. Во-вторых, эти фестоны, свисающие по краям, – для чего они? Для украшения гальюна? И в-третьих, запах. Такое амбре, будто не человек тут справил малую нужду, а стадо слонов, причем нужда у них была не малой. Капитальная была нужда!
Фестоны дрогнули, приподнялись, почти закрывая отверстие, и запах стал невыносим. «Очевидно, дромский освежитель