Уистен Оден

Лекции о Шекспире


Скачать книгу

терновом,

      Что рвет шипы и сам изорван ими,

      Путь ищет и сбивается с пути,

      Не зная, как пробиться на простор,

      Но вырваться отчаянно стремясь, –

      Так мучусь я, чтоб захватить корону;

      И я от этих лютых мук избавлюсь,

      Расчистив путь кровавым топором.

      Что ж, я могу с улыбкой убивать,

      Кричать: “Я рад!” – когда на сердце скорбь,

      И увлажнять слезой притворной щеки

      И принимать любое выраженье.

      Людей сгублю я больше, чем сирена,

      И больше их убью, чем василиск;

      Я стану речь держать, как мудрый Нестор,

      Обманывать хитрее, чем Улисс,

      И как Синон, возьму вторую Трою;

      Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;

      Быстрей Протея облики сменяя,

      В коварстве превзойду Макиавелли.

      Ужели так венца не получу?

      Будь вдвое дальше он, его схвачу.

Часть 3, акт iii, сцена 2.

      Ричард – первый значительный персонаж Шекспира.

      Дэвид Лоуренс отмечает, в одном из стихотворений, что, читая Шекспира, он не перестает удивляться, как такие “банальные люди” могут говорить столь прекрасным языком:

      Лир, скупердяй, не диво, что дочки

      Отомстили хрычу,

      Не дали отцу ни минуты отсрочки.

      И Гамлет, зануда, с кем жить невозможно,

      Низкий и робкий, как он щедр на плодящие

      Блуд монологи – мудрость точащие!

      И Макбет с женой, в захолустье кадящие

      Чёрту – им бы двор мести, – жадно разящие

      Старого Дункана плоть!

      Как скучны и убоги шекспировы маски!

      Но язык так прелестен – что дегтярные краски![4]

      Мнение Лоуренса о шекспировских персонажах кажется мне отчасти обоснованным, хотя и не вполне удовлетворительным. В конце концов, разве мы все не сукины дети? В стихах Киплинга то и дело встречаются шекспировские персонажи, вот только Киплинг пишет сафической строфой.

      Ричард III

16 октября 1946 года

      В “Генрихе VI” повествуется об общей истории. “Ричард III” сосредоточен на одной личности – личности подлеца. Есть разница между подлецом и обычным человеком, совершившим преступление. Подлец обладает в высшей степени развитым самосознанием, он идет на преступление намеренно, злодеяние для него – самоцель. Примером подлеца в ранних пьесах Шекспира может служить Арон в “Тите Андронике”. Варавва в “Мальтийском еврее”, еще один жестокий мерзавец, – это пример из Марло. По внешним признакам все эти персонажи – еврей, мавр, горбун – стоят в обществе особняком. Варавва заявляет:

      Что до меня, брожу я по ночам,

      Больных я убиваю возле стен

      И отравляю иногда колодцы[5].

      Арон, после того как его схватили, жалеет лишь о том, что не свершил “в тысячу раз больше” ужасов:

      Жалею лишь о том, что сделал мало.

      Кляну я каждый день, – хоть дней таких

      Немного в жизни у меня бывало, –

      Когда бы я злодейства не свершил:

      Не