вошла в реку и сквозь арку прошла за стену, а там уже встречали ее две девы в радужных одеждах:
– Войди, княгиня, в Храм!
Привратницы сии подставили ладони, и по ним, как по ступеням, княгиня взошла на холм и встала перед дверями Чертогов. Тут одна из дев набросила на голову княгини черный плат и тем самым покрыла очи.
– В сем Храме Изначальный Свет, – сказала тут другая. – Зреть смертному нельзя, инно не захочешь более на землю воротиться…
Под черным платом угас всякий свет и мрак окутал разум…
4
Великий волхв Валдай, жрец Чертогов Света, уж сорок дней стоял перед жертвенником и, воскладывая жертвенные травы, взывал к Роду. Космы света из восьми окон пронизывали Храм и сочетались в круг Времени; в середине круга курилась жертвенная чаша. Дым окрашивал лучи в голубой, зеленый и пурпурный цвета, возносился под купол и вздувал его, как ветер походную вежу. Горек был дым Вечности и смертным выедал глаза.
А волхв Валдай был смертным Гоем…
В жертвеннике тлела трава Забвения. Росла она лишь на тропе Траяна, и всякий, кто ступал на эту тропу, попирал ногами незнаемую травку, не ведая, что попирает Время. Земные внуки Даждьбожьи не знали забвения, ибо Родом завещано лишь век жить на земле – срок очень малый, чтобы годы коротать, забывшись, как во сне. Для бога же дым Времени был усладой, ибо бессмертие – тяжкий груз что на земле, что в небесах. И невозможно нести его, не изведав Забвения.
Смертный жрец Чертогов Света, как всякий Гой, мыслил о земном, но, повинуясь року своему, служил богам и стерег в Храме святыню – Изначальный Свет. Когда же приходил час смерти, плоть волхва воскрешалась на жертвеннике Рода и, обратившись в дым, уносилась в Последний Путь. И оставалось на земле одно имя – Валдай, нетленное и вечное, поскольку всякий даждьбожий внук получал от рождения вместе с именем и рок, начертанный на роду.
«Валдай» на древнем языке народов Ара означало «Дающий поворот».
Исток священной реки сбегал с холма, где прогремела битва Тьмы и Света. Свет одолел супостата и повернул вспять полчища мрака. И с той поры кто бы ни стерег святыню в чертогах Рода, получал это имя.
На сороковой день жертвоприношения Великий волхв Валдай бросил в чашу траву ижицу, бодрящую богов, и тем самым словно вызов бросил. Разверзся купол Храма, и космы света, с небес павшие, окрасились в багряный цвет. Дым втянулся в космос и канул в бездне.
В этот миг остановилось Время…
И голос был с небес, никому не слышимый:
– Зачем ты поднял мои веки?
Не размыкая уст, Валдай промолвил:
– Позри на землю, Владыка людей! Народ, рожденный тобой, вновь прозябает в сумерках. Тьма пожирает Свет. Позри, Владыка! Где твои богатыри дулебы? И поляне чахнут во мраке, вятичи, и радимичи. Тень пала и на северян… Путь Птичий заслонен!
Из космоса дохнуло гневом. Огонь вспыхнул в жертвенной чаше, а космы Света скрутились в тугую бечеву.
– Сие я слышал! Неужто так и не