на них так укоризненно, словно у него попросили лом и лопату, чтобы немедленно отправиться на местное кладбище и вволю поглумиться над трупами.
– Сегодня «Дырявый бубен» закрыт,– трагически опустив уголки губ, выдавил он из себя наконец.
– А эти? – возмущенно ткнул пальцем в сторону спящей за столиком троицы Хендрик.
– Это вчерашние.
– Вчерашние?! – От возмущения в голосе Хендрика прорезались высокие петушиные ноты.– Ты издеваешься над нами? Дай хоть стакан воды!
– Не кричите на мальчика, у него горе. Я вас сам обслужу.– Эти слова были полны такого неподдельного страдания, что Оскар и Хендрик дружно оглянулись.
Человек, минуту назад рыдающий за столиком, прошаркал разношенными тапками без задников в сторону стойки. Поставив перед Хендриком стакан воды, он приготовил две пустые стопки и приступил к приготовлению «Мертвой Мэри», дрожащими руками отмеряя вустерский соус.
Только сейчас, и то исключительно по кожаному фартуку, Оскар догадался, что это и есть настоящий владелец заведения. Лицо «Дырявого бубна», так сказать.
Осознав этот удивительный факт, Оскар совсем не обрадовался и даже больше того – насторожился. Потому что из всех трактирщиков, виденных дипломатическим работником в жизни (а их было немало), этот был самым необычным.
Оскару встречались за стойкой хронические пьяницы, тайком отпивающие из стаканов посетителей, абсолютные трезвенники, под неодобрительным взглядом которых даже глоток слабого пива застревал в горле, и прочие оригиналы. Чего стоил только один глухой как пень старичок, которому приходилось выкрикивать заказ непосредственно в ухо! Но еще ни разу Оскару не приходилось видеть несчастного трактирщика. Плачущий трактирщик – нонсенс, столь же неестественное явление, как радостно хохочущий гробовщик.
Оскар молча, но выразительно мотнул головой «племяннику», намекая на то, что лучше выйти на улицу и поискать другое заведение. Страдающий от жажды Хендрик успел с ворчанием отклеить зад от высокой табуретки, как произошло нечто уж совсем странное.
Трактирщик встретился взглядом с Оскаром и вдруг расплылся в изумленной улыбке, словно бы нечаянно узрел чудо. В сочетании с заплаканными глазами и ножом в дрожащей руке, улыбка производила жутковатое впечатление. Пока компаньоны, не сговариваясь, пятились к двери, хозяин успел выскочить из-за стойки с резвостью козла и преградить им путь. Широко расставив руки, словно тореадор, идущий на быка, он заключил Оскара в крепкие объятия и присосался к его щеке.
Оскар, который как дипломатическая персона искренне считал, что обматерить незнакомого человека на иностранном языке значит оказать ему уважение, от неожиданности громко выругался сразу на трех. Трактирщик отвалился от его щеки словно сытая пиявка и радостно заорал:
– Мама миа! Робертино! Теперь я уверен – это точно ты! Кендрино, сынок, посмотри сюда – это же мой лучший друг Робертино!
Вялый юноша вежливо наклонил голову.
–