в этом доме дверь, спустя секунды воротился, поманил барчука пальчиком. Тем же жестом, что манила Сергача торговка брагой. Мученик «хохотунчика», повинуясь, вскочил шустро и исчез вместе с курносым распорядителем за пухлой дерматиновой дверью.
Загорелая дама сделалась пунцовой. В отличие от барчука, она нервничала стандартно – с повышением артериального давления, потливостью и перестуком зубов.
«Еще бы! – подумал Игнат. – Паломница проделала длиннющий путь к Великой Прорицательнице, лучшей психологической самоподготовки к чуду трудно придумать. Она жаждет откровений и получит их с избытком. Любое туманное высказывание «русской Ванги» мадамочка вмиг растолкует применительно к своим конкретным проблемам. Чем туманнее и витиеватее выскажется баба Глаша, тем более конкретный ответ, совет или пророчество отыщет для себя страждущая. Знаю, как это делается, сам на такие штуки мастак. Поглядим, каким, интересно, образом бабка «Ванга» станет охмурять меня, тертого да умелого. Со мною примитивные психологические фокусы не пройдут...»
Размышления Сергача прервал скрип открывающейся заветной двери. Минуту, не более, барчук общался с ясновидящей. Вышел растерянный, по-прежнему нервно хихикающий. Следом курносый, подтолкнув парня в спину, молча указал невротику-весельчаку на выход к крыльцу.
– Выгнала меня бабка-то, хы... – сообщил барчук, глядя на Сергача.
«И неудивительно», – подумал Сергач. Он по личному опыту знал, сколь неблагодарное это занятие – прорицать молодым глупышам-пересмешникам. «Не сочла нужным Глафира Мальцева вникать в особенности твоей замученной щекоткой нервной системы, парень, и я ее понимаю. На фига тебя, барчука, успокаивать, фигли тебя настраивать на серьезный лад, ежели в горнице ждут приема вполне готовенькие взрослые клиенты. Лишний отказ – он тоже работает на имидж, и болгарка Вангелия Дмитрова некоторым отказывала без всякого стеснения, якобы не желая сообщать дурные пророчества. Интересно, он все-таки кто, этот курносый? Петр или Павел? Они что, в пересменку, что ли, работают?» Тут заскрежетала отворяющаяся дверь в дерматиновом мундире.
– Следующий.
– Иду. – Сергач встал с лавки, одернул пиджак, коснулся галстука, волос. Игнат старался казаться немножко, самую малость, напуганным, и ему это удавалось. Он шагнул в темноту, на плечо легла пятерня курносого:
– Подожди.
– Жду.
Исчезает светлый прямоугольник за спиной, темень – хоть глаз коли.
– Не бойтесь, не споткнетесь! – Пятерня на плече толкает вперед.
Судя по ощущениям – узкий коридорчик. Протяженностью в пять мелких шажков. Впереди появляется слабо светящаяся точка. Рука провожатого отпускает плечо. Шепоток сзади:
– Иди к свету. Медленно.
А быстро и не получится. Хоть и предупрежден, дескать: споткнуться не обо что, но все равно во мраке выказывать резвость страшновато.
Огненная точка – свеча. Горит на уровне пояса, наверное, стоит на столе. Как бы об угол столешницы не удариться, пардон, гениталиями! Лепесток света лишь усиливает интенсивность мрака вокруг, делает его