себя в руки. Здесь нельзя. Пуффи не был в этом уверен. Ему казалось, что тошнить может везде.
© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.
Гандикап-0
Молодой человек в штанах для гольфа благоговейно посмотрел на Старейшину, с которым сидел над газоном. Словно фокусник, вынимающий кролика из цилиндра, он извлек из нагрудного кармана фотографию и протянул ее собеседнику. Тот внимательно в нее вгляделся:
– Об этой девушке вы и говорили?
– Да.
– Вы ее любите?
– Безумно.
– Как это влияет на игру?
– Я иногда ударяю немного в сторону.
Старейшина кивнул.
– Простите, – сказал он, – но я не удивлен. Или это, или легкий удар, что-нибудь да портится. Видимо, игроки в гольф не должны влюбляться. Они дорого за это платят. И как иначе? Думают о девушке и не смотрят на мяч. С другой стороны, есть Харольд Пикеринг.
– Кажется, я его не знаю.
– Он был до вас. Снимал тут домик. Гандикап – четырнадцать, но через месяц любовь свела его к нулю.
– Быстро, однако!
– Да. Позже он вернулся к десяти, но факт остается фактом. Если бы не любовь, ему бы в жизни не стать классным игроком.
Я встречал его в клубе (сказал Старейшина), прежде чем мы познакомились, и что-то мне подсказывало, что рано или поздно он откроет мне душу. По какой-то причине, быть может – из-за седых усов, я привлекаю людей, стремящихся поведать историю своей жизни. Сижу как-то здесь, тихо пью джин с джинджером, а он подходит, кашляет, словно овца с бронхитом, и начинает свою повесть.
Она была занятна и романтична. Наш герой служил в издательстве, точнее – был его совладельцем, и незадолго до приезда повел переговоры с Джоном Рокетом о покупке его мемуаров.
Конечно, это имя вам знакомо. Если вы изучали историю, вы вспомните, что Рокет дважды победил на Британском Любительском чемпионате и трижды – на Открытом. Он давно оставил соревнования, предпочитая свободную, привольную жизнь, и Харольд Пикеринг явился к нему, когда он праздновал серебряную свадьбу. Там была вся родня – бабушка, когда-то прекрасно игравшая в гольф; жена, бывшая чемпионка Британии; три сына – Бункер, Кубок и Ниблик, две дочери – Лу и Клу, от «Лунка» и «Клюшка». Гандикап у всех равнялся нулю.
Можете себе представить, как чувствовал себя человек с гандикапом четырнадцать. Но любовь не знает различий. Через десять минут Харольд влюбился в юную Лу, а через неделю открыл ей свои чувства.
– Несомненно, я сошел с ума… да, с ума, – сказал он, задумчиво жуя сандвич. – Как мог я помыслить, что девушка без гандикапа, сестра истинных звезд, дочь чемпионов, снизойдет к такому ничтожеству? Произнося первые слова, я увидел на ее лице удивление и ужас. «Произнося» сказано сильно, я, скорее, квакал. Но и этого хватило. Она поднялась и вышла из комнаты. А я приехал сюда…
– Чтобы забыть ее?
– Одумайтесь! Чтобы стать ее достойным. Я решил свести гандикап к нулю, чего бы это мне ни стоило. Мне говорили, что у вас – прекрасный тренер, так что я снял домик, взял свои клюшки и кинулся к нему. А он…
– Сломал ногу?
– Вот именно. Понять не могу, зачем ее ломать хорошему, разумному тренеру.