в своем тягостном предчувствии. Ее прощальная записка так и осталась лежать на столе, прижатая тарелкой, на которой скорчились засохшие бутерброды. Вот так… Он даже не удосужился прочесть ее послание.
– Сергей? – опять позвала она, в растерянности остановившись у стола.
И вновь ей ответила тишина. Лишь в соседней комнате, где был установлен терминал компьютера, что-то тихо, назойливо попискивало.
Ну, ясно… Опять погряз в своей виртуалке.
К горлу вдруг подкатила уже не злость, а горечь. Так погано, мерзко на душе ей было только в далеком детстве, когда разводились родители, а она, еще совершенно ничего не понимая в нюансах взаимоотношений взрослых людей, вдруг оказалась в центре их драмы. Тогда Лиза тоже отказывалась что-либо воспринимать, – мать и отец в равной степени были дороги маленькой девочке, и ей казалось абсолютно непонятным, почему жизнь вдруг дала трещину и начала прямо на глазах разваливаться на куски, превращая любимых богов в жалких, озлобленных и приземленных людей.
Так и с Сережей…
Красивая сказка их знакомства, свадьба, медовый месяц – все исчезло так быстро, обернулось равнодушием любимого и сосущей пустотой одиночества, этой мерзкой вонью нестиранного белья, отвратительным запахом переполненной пепельницы и давно немытого тела…
Губы Лизы дрогнули от обиды. Он мог хотя бы сделать вид, что прочел записку. Сдвинул бы тарелку, отложил листок в сторону, может, и не терзала бы сейчас ее сердце такая дикая, безысходная тоска.
Зачем только она вернулась? Зачем лелеяла в душе эту глупую, наивную надежду, ведь все было ясно и так? Что заставило ее снова прийти сюда, в эти стены, где одним странным, серым утром окружающая ее сказка обернулась вдруг чем-то злым, нехорошим?
Лиза все еще растерянно стояла посреди комнаты, рядом со столом. В ее глазах блестели навернувшиеся слезы. В соседнем помещении, где по типовому проекту квартиры был установлен терминал Интерстаровского компьютера, по-прежнему назойливо пищал непонятный, тревожный сигнал.
Ей бы тихо уйти отсюда, покинуть навсегда это гиблое место, пропахшее флюидами ее почившей мечты о счастье, но вот что-то не давало, удерживало, и даже больше – толкало туда, в комнату.
Слишком быстро это произошло… – внезапно подумалось ей, и эта мысль как нельзя более четко расставила все на свои места, сделала понятным и причину возвращения, и боль в душе, и какую-то внутреннюю готовность прощать обиды: она просто не хотела верить в то, что уже свершилось. Лиза была достаточно рассудительна, чтобы понимать, – слишком явными и скорыми оказались перемены в их взаимоотношениях, жизни, во всем…
Господи, как горько… глупо все…
Не в силах сопротивляться внезапному порыву, она решительно шагнула к дверному проему, ведущему в соседнюю комнату и… застыла на пороге как вкопанная, смертельно побледнев.
В комнате с зашторенными окнами царил полумрак.
Терминал компьютерной системы таинственно мерцал тусклыми точками индикационных сигналов.