настежь, гулко стукнувшись о стену… Что-то повелительное, запретное вспыхнуло в мозгу единым словом: «Нет!» Плавным движением Аля перевела ствол пистолета вниз и спустила курок. Грохнул выстрел, еще, еще… Дикий, нечеловеческий крик, полный боли, разорвал тишину: тому громиле, что выбил дверь, девушка прострелила коленную чашечку, чудом поборов искушение стрелять в голову. Вторая ее пуля вырвала кусок мяса из бедра другого противника, третья – смела несчастного долговязого портье к стене, обездвижив правую руку и окрасив форменный белый китель ярко-алым.
Девушка едва успела отпрянуть за бетонный выступ балкона: пули из скорострельного штурмового пистолета веером посыпались из проема двери, дробя мебель, круша стекло и хрусталь, посыпая осколками ковер. Выстрелов не было слышно, только невнятное пыхтение пистолета-автомата, снабженного хоботом хорошего глушителя. Вой раненых сопровождал пальбу. Аля затаилась. Ни о каком бегстве сейчас не может быть и речи: ей просто влепят вдогон очередь, и вся недолга.
Парень, что палил из скорострельной машинки, не отличался ни храбростью, ни рисковостью. Он расстрелял весь магазин, так и не отважившись показаться из-за косяка; но когда-то он должен это сделать! Аля ждала. У нее оставался лишь один патрон. Последний.
Боевик решился: снова затараторила приглушенными выбухами нескончаемая очередь, но на этот раз он стоял в проеме освещенной двери и самозабвенно палил в белый свет, коверкая оставшуюся нетронутой мебель и выбивая пух из подушек.
Дебил, насмотревшийся идиотских боевиков! Только там все виртуально: сотни пуль, выпущенных из скорострельной штуковины, крушат все, кроме Сталонне или Шварца – этих кусков качного мяса! Аля знала точно: пуля убивает! А у этого дурака в голове, помимо той самой «трахательной» извилины, пылятся кубометры неживой компьютерной «реальности», навеянные милями просмотренного голливудского целлулоида! Похоже, это его первое реальное боевое столкновение.
Парень прекратил, наконец, массированный и бесполезный огонь. Замер, затравленно озираясь, словно это не он вел охоту – охотились на него. Аля застыла за косяком балкона: отражение зашуганного боевика она видела в стекле полурастворенной балконной двери. Высовываться было рано: этот солдат неудачи был напряжен и нервен, как неповязанный кобель, и готов был шмальнуть на любое движение, на любой звук. Но и ей торчать тут бессмысленно!
Что бы бросить? Цветочный горшок? Стоит произвести хоть какой-то шорох, незадачливый воитель выпустит оставшиеся полрожка, вряд ли попадет, но скроется снова в коридоре, патронов у него немерено, и будет держать ее здесь, как в мышеловке, до первой подмоги. А в помощниках могут оказаться дяди вполне подготовленные, каковые и сделают ее молодое красивое тело хладным и малопривлекательным. Аля глянула на часы: четверть пятого, скоро начнет светать… «Дура!» – обругала она себя в сердцах, аккуратно сняла браслет с часами с запястья, приготовилась – и легким броском швырнула через дверь, в шкаф.