науки давали людям целостный взгляд на себя и мир, в котором они жили. Он наделял их одновременно чувством участия в полноте осмысленного мироустройства и через предсказания, вручал средства устроения собственных дел в соответствии с этим порядком.
Привлекательность такого взгляда на мир уже отмечалась в начале главы. Впервые расцвет оккультизма совпал с распадом Римской империи, затем обнаружил себя на исходе Средних веков. Теперь его голос услышали те, кто нашёл мир не в порядке, для кого социальные и идеологические перемены конца XIX в. оказались разрушительными. Те, кого чувства и образование делали восприимчивыми к идеалистической и романтической перспективе, приняли участие в оккультном возрождении, чтобы найти смысл миропорядка, исчезнувший с распадом прежних убеждений.
Поскольку ариософия родилась в Вене в ответ на проблемы немецкой национальности и столичной жизни, её можно рассматривать как особую разновидность теософии, приспособленную ариософами к народническим (volkisch) идеям. Теософский кружок действовал в городе примерно в 1887 г., но его участники были более склонны к традиции религиозного самосозерцания и сосредоточения на внутреннем мире, под руководством Мари Ланж. Рудольф Штайнер был членом этого кружка, и круг его интересов указывает на то, как мало симпатии существовало между «подлинной» буддистской теософией Франца Гартмана, который также бывал здесь, и рефлексивными наклонностями остальных членов кружка. В 1890-х гг. венская теософия отражает влечение образованных классов к благочестию, субъективизму и культу переживаний – настроение, соответствующее современной моде на feuilleton и импрессионизму в искусстве. Шорске пытался связать этот культ внутреннего с социальным положением венской буржуазии конца века. Он полагал, что посредством возведения храма искусства этот класс намеревался слиться с аристократией, но в результате нашёл в нём убежище и от крушения либерализма и от варварских массовых движений. Возникновение венской теософии в этом контексте выглядит вполне убедительно.
Когда теософские труды стали более широко публиковаться благодаря немецким издательствам на рубеже веков, их идеи стали достоянием публики. К этому времени теософия уже представляла собой детально разработанный корпус учений, изложенный в новом переводе основного труда Блаватской («Тайная доктрина», 1897–1901) и бесчисленных переложениях и комментариях, выполненных Францем Гартманом, Германом Рудольфом, Эдвином Беме и другими. Но если ранние формы теософского движения в Австрии ограничивались в основном мистическим христианством и личным гностицизмом сосредоточенных на себе индивидов, то поздние его проявления связаны с разочарованием в католицизме и распространением мифологии, фольклора и альтернативных религий. Толчок пришёл из Германии, ведь и Лист, и Ланц вынесли свои знания о теософии из немецких источников. Лист многим был обязан берлинскому теософу Максу Фердинанду Зебальдту фон Верту