искренне верить, что нашла в моем лице благодарного слушателя.
– Я предположила, – понизив голос почти до шепота, начала она, – что дело в его заточении в вашем мире и изменившихся вкусах. Но накануне он даже не взглянул на человеческих наложниц!
Патетика, фальцет, страдание в глазах и даже заблестевшие во все тех же глазах слезы.
– Звезда моя, я понимаю, что мой великий сын… – Она не стала договаривать и сразу выдала: – Забота о мужском благополучии – прямая обязанность супруги, Кари, ты должна мне помочь!
На этом благостное расположение расслабленного духа, дарованное хмельным напитком богов, дало сбой, и я нервно спросила:
– Простите, озаренная светом, помочь конкретно в чем?
И я была снова не понята. Вопрос, причем прямой же вопрос, был воспринят как мое абсолютное и бесповоротное согласие, после чего пресветлая, выпрямив спину, хотя, на мой взгляд, прямее было уже некуда, развернулась и поспешила прочь, пребывая в святой уверенности, что я последую за ней.
Я… последовала.
Из любопытства. И потому что захмелела уже настолько, что сильно тянуло на Динара… в смысле, на приключения.
И они начались!
Приключения эти.
Они начались прямо в коридоре, когда я узрела не один, а целых два ряда охраны по обеим сторонам коридора. И когда моя доблестная охрана, вдруг скомандовав «стоять», истыкала копьями пустое пространство вокруг меня и Эллиситорес. Истыканное пространство обиженно промолчало, пресветлая испытание выдержала с присущим ей достоинством, а я не удержалась от замечания:
– Паранойя – заразная ты сволочь.
После чего пошла вслед за свекровью по коридору, воздух в котором продолжали протыкать насквозь впереди и позади нас. Да, будь Акьяр здесь, истыкали бы его, несомненно, и если бы мухи летали, им бы тоже было несдобровать, а так в целом смотрелось до крайности глупо.
С другой стороны, определенный смысл в этих действиях был: во-первых, все двигались, то есть, если бы кто-то из стражей замер, как вчера, это было бы заметно, во-вторых, никакие чары невидимости не помогут, если в тебя одновременно с десяток копий воткнут, в-третьих, все равно глупо. Действенно, конечно, но глупо.
По продырявленному копьями пространству мы прошли в конец галереи, что была недалеко от нашей с кесарем спальни, по меркам пресветлых, недалеко – всего каких-то шагов триста, после чего стражи распахнули переливающиеся серебром и поэтому отдаленно напоминающие зеркальные струи дождя двери. И мы вошли в помещение, где охранниками выступали уже люди. В смысле, мужчины. Поголовно лысые, без единого волоска на теле, эти одетые в прикрывающую внушительную мускулатуру кожаную сбрую индивиды разом опустились на левое колено при нашем появлении.
– Евнухи? – поинтересовалась я, в принципе сталкивающаяся с устройством либерийских гаремов.
Но то ли слово не верно перевела, то ли тема была запрещенная, в любом случае пресветлая не ответила и поспешила далее, в проход, двери к которому рабы также услужливо распахнули.