тайны невозможно, да и вопросов правильных я не знала. Вместо этого я решила устроить ей маленькую экскурсию по самым интересным местам ЗБ.
С крыши мы перешли на дальний чердак и там, нырнув в узенькое оконце, спустились по качающейся лестнице на один пролет. Далее ступени заканчивались, и человек оказывался над темной пропастью. Понятно, что большинство любопытных здесь притормаживало, поворачивая назад. Но я-то знала, куда дальше двигаться. Рядом с лестницей провисал одинокий кабель, и с помощью него мы, точно альпинисты, спустились на лестничную площадку, заваленную обломками. Перебравшись через груду досок и обломанной штукатурки, мы наконец-то проникли в хирургическое отделение.
В сгоревшем дочерна коридоре я провела Лизу мимо безмолвных палат, по краешку обогнула место, где в полу зияло огромное сквозное отверстие. Такую же дыру можно было разглядеть на пятом, четвертом и третьем этажах, точно не пожар проделал все эти разрушения, а некое гигантское ядро вроде Челябинского метеорита, пробившее крышу, а следом и все нижние перекрытия.
– Здесь уже двое падали, – шепотом пояснила я. – Один насмерть разбился, другой отделался переломами. А еще сюда упала собака…
Лиза молча кивнула. Я повела ее дальше, попутно потерла плафон на стене. Однажды он и впрямь вспыхнул при моем приближении. Очень уж я тогда углубилась в свои пасмурные мысли – ничего не видела и не слышала. А тут разом пришла в себя и в неровном электрическом свете разглядела несущегося на меня пса. Вид у него был ужасный: пена стекала с нижней челюсти, глаза горели безумными огоньками, а грязная шерсть топорщилась во все стороны. Я почему-то сразу поняла, что собака бешеная. Застынь я на месте – и неизвестно, чем бы все кончилось, но я прыгнула в ординаторскую и подхватила с пола кусок штукатурки. Не бог весть какое оружие, но ничего другого под рукой не оказалось. Всхлипывающий нездоровыми легкими и харкающий пеной зверь пролетел мимо. Я не сомневалась, что он вернется, но пса подвела скорость. Не на шутку разогнавшись, он поздно начал тормозить, а впереди уже распахнула свою пасть пробоина в полу. Я не видела, как он падал, но слышала его недолгий визг…
Я и теперь ждала, что плафон вспыхнет, – может быть, поприветствует нашу новенькую, но на этот раз чуда не произошло. Уже перед входом в ординаторскую я обернулась к Лизе:
– Здесь на стене изображена корона. Никто не знает имени художника и когда именно появилась эта картинка, но я хочу сказать, что это не просто картинка.
– Это я уже поняла, – тихо отозвалась Лиза. – Простого тут ничего нет.
– Это точно! Причем заметь: тут ведь все горело да полыхало и дверей никаких давно уже не было, а кабинет сохранился.
Мы шагнули внутрь.
В отличие от уничтоженного этажа, в ординаторской кое-что уцелело: пара стеклянных столиков, шкаф с запыленными полками, настенный календарь и даже вполне уютный матерчатый диванчик. К слову сказать, и плитка на стенах – довольно нарядная, с нежными, салатного