изгонялись и заменялись новыми. Встречались среди них даже особы королевской крови.
8 ноября 1866 года министр внутренних дел П.А. Валуев записал в своем дневнике: «Принц Балийский, говорят, весьма доволен петербургским пребыванием. Он ужинал у Дюссо с прекрасной Еленой, мадемуазель Деверия, и, как гласит молва, вернулся домой только на другой день утром».
«Прекрасная Елена» – название модной оперетки Жака Оффенбаха, где Огюстина особенно отличалась в демонстрировании своих прелестей. В скором времени жизнь Деверии превратилась в сплошную вакханалию: актрису буквально носили на руках, швыряя деньги на ее бесчисленные прихоти, в чем она не знала ни удержу, ни меры. Однажды до нее дошел слух, что фаворитка Наполеона III Варасси-Кастильоне предстала на придворном маскараде, не имея на своем обнаженном теле никаких других украшений, кроме червонного туза.
Деверия решила прославиться в том же роде, а может быть, даже превзойти императорскую наложницу в бесстыдстве. И вот на ужине, устроенном известным петербургским адвокатом в его особняке на Литейном, она в костюме Евы была подана к столу на огромном блюде, внесенном шестью лакеями. Впоследствии Максим Горький использует этот эпизод в своем романе «Дело Артамоновых», заменив блюдо крышкой рояля.
Эта скандальная трапеза переполнила чашу терпения властей, одолеваемых вдобавок бесконечными жалобами на неисправных должников, тративших на Огюстину не только свои, но и казенные деньги. Деверии отказали в продлении контракта, и, сыграв 10 ноября 1868 года свою последнюю роль, она навсегда исчезла с петербургского горизонта.
Ей на смену в столицу пожаловала другая французская певица опереточного жанра – Бланш Гандон, столь же соблазнительной внешности, как Деверия, и также в сопровождении родителя. «Она так молода, – писал один из тогдашних хроникеров, – что, как несовершеннолетняя, не пользуется даже правами, и все ее ангажементы подписывает ее отец».
Несмотря на юный возраст, девица Гандон не испытывала на сцене ни малейшего стеснения и вела себя как опытная опереточная примадонна, допускающая некоторые шалости с публикой. Во время исполнения одной песенки она, то ли от излишнего усердия, то ли по какой-то иной причине, так высоко задрала ножку, что неожиданно для всех опрокинулась на спину, задом к публике, и, продолжая оставаться в таком положении, проделывала странные телодвижения.
По сему поводу был составлен полицейский протокол: против мадемуазель Бланш выдвигалось обвинение в бесстыдных действиях на сцене. Тщетно адвокат певицы, носивший по иронии судьбы знаменитую фамилию Тургенев, доказывал, что его клиентка просто-напросто потеряла равновесие, а потом не могла подняться, запутавшись в юбках. Не помог и такой веский довод, что в момент выступления на обвиняемой были надеты панталоны, которые защитник в качестве вещественного доказательства требовал приобщить к делу, – мировой судья признал актрису виновной и приговорил к штрафу