утихает боль.
«Погиб сынок! Прими его, Владыко.
Боюсь расплаты: немощен и стар.
Прости мой грех, иначе вражье лихо
Сомнёт опричников, да и бояр.
Завянет дело жизни. Обнищая,
Русь вновь падёт, тогда всему – конец.
И, новый храм воздвигнуть обещая,
Христа лобзает в золотой венец.
Лежит в густеющем тумане
Державный старец Альбион,
Идут на Лондон пуритане;
Король их наглостью взбешён.
Рукою женственной лаская
Щенка изысканных кровей,
Карл, жестом канцлера впуская,
Желает знать о всём скорей.
«Сир, опасения напрасны, –
Милорд заверил короля:
Идут бродяги и прекрасно.
Сотрём их в пепел, о-ля-ля!»
Ещё не знают эти оба,
Как близок их пути конец.
Как скоро хладной крышкой гроба
Придавлен будет он – мертвец.
Когда в стране нет твёрдой власти,
Два лагеря: народ и царь –
Пылают и тела, и страсти,
Сейчас не так, так было встарь.
С лицом, под стать мясному блюду,
Вождь люда Кромвель, а за ним –
Рвань черни, стёкшись отовсюду,
Стоит полком и не одним.
Что привело сюда несчастных?
Жизнь, источающая стон!
Верхи ж к Виктории причастны,
А этим – погребальный звон.
Сошлись войска близь деревушки,
Вопрос поставлен: он иль мы?
Луг, что топтали лишь пастушки
Стал центром боя и страны.
Ласкает ветер локон русый,
Клинок блестит в руке, кровав.
Милорд сухой и седоусый,
Споткнулся, вскрикнул, грудь зажав.
Хрипят изрубленные губы,
Сапог на горло наступил,
И звуки тяжелы и грубы.
Марс полной чашей кровь испил.
Но что за крик? – «Нет Карлу веры,
Бежал король, сбежал, подлец!»
Лежат на поле кавалеры,
Бесславный обретя конец.
…Бой кончен. Участь предрешили:
Топор, палач – ликует голь.
Реформы сочинять спешили,
И новый восходил король.
Пав жертвой не одной измены,
В свой ум и пыл влюблён,
На острове Святой Елены
Стоял Наполеон.
Как много было верных лиц,
Как радостно порой
Виденье: в дымке Аустерлиц
И снова он – Герой!
…Ряды сомкнуты. В пешем строе –
Регалий пёстрый ряд.
Все мысли были о Герое;
В бой шли, как на парад.
Вперёд! И, шаг не ускоряя,
Идут лицо к лицу.
Раскрыты настежь двери рая,
Потворствуя свинцу.
Свистит, грохочет, давит, рубит,
Рвет чувственную плоть.
Как тщат окровавлены люди
Друг друга проколоть!
И жерла пушек