на реке и люди, бросающие на него мимолётные взгляды.
Птицы пьют воду из лужи, усевшись идеальным кругом.
Дети в резиновых сапогах, и штурм тающей ледяной горки.
Облака, прикрывающие наготу солнца.
Старинная церковь на фоне чадящих заводских труб.
Если бы я могла, то расцеловала бы весь мир просто за то, что он есть. Бездонный и необъятный, готовый открыть для тебя все тайны, если ты пообещаешь, что будешь внимательно смотреть и не задавать лишних вопросов, которые могут спугнуть волшебство.
Эйфория продолжалась дня три, а потом сгинула. Будто поняла, что ошиблась адресом.
Люди вокруг
Погода испортилась, завернув город на несколько дней в сумрачные облака и пронизывающий холодный ветер. Маятник настроения качнулся в обратную сторону, и меня захватила хандра.
Не хотелось бежать или страдать. Просто ни с того ни с сего я начинала плакать. Слёзы текли ровно, сами собой. Никаких всхлипов или эмоций. Только тоска, горечь и чувство безысходности.
Эти три товарища сопровождали меня несколько дней. Не давали нормально есть и работать. Стоило больших трудов заставить себя делать хоть что-нибудь. Я постоянно застывала в одной позе и не видела перед собой ничего. Время проносилось почти осязаемо, всё ускоряясь и ускоряясь, пока я не выдёргивала себя из оцепенения, обнаружив, к примеру, что простояла с протянутой к принтеру рукой около получаса.
В один из таких моментов зашла Евгения. Она считалась секретарём Ивана Александровича, хотя числилась техником. Но, как позже выяснилось, была той самой девочкой, которая умеет всё организовывать самым наилучшим образом. Вот и меня организовала. Оценила ситуацию в пару секунд и сказала:
– Я собираюсь разобрать архив. Пойдём, поможешь.
И мы пошли таскать тяжёлые папки с пыльными бумагами. Евгения непостижимым для меня образом определяла, что стоит оставить, а что следует немедленно скормить шредеру. Затем мы переклеивали на папку корешок, делали пометку в номенклатуре и переходили к следующему шкафу. До конца рабочего дня успели разобрать едва ли четверть архива, но я уже так втянулась, что отложила бумаги в сторону с неподдельным сожалением.
Монотонная простая работа успокаивала, а присутствие Евгении каким-то образом стабилизировало мир, словно бы она и его умела организовывать самым лучшим образом.
– Не бери Вельгорскую в голову. Просто одинокая женщина с дурацким характером. Наверное, когда-то ей не повезло в жизни, но это не повод так из-за неё убиваться, – сказала Евгения, закрывая архив. А потом вдруг прищурилась: – Слушай, ты, часом, в маджонг не играешь?
– Смотря по каким правилам, – осторожно ответила я, надеясь, что подразумевается не компьютерная забава по принципу «найди пару», а действительно то, о чём я думаю.
– Не важно, – она махнула рукой. – Главное – понимать сам принцип. Панг от конга отличишь?
– Конечно, – я улыбнулась впервые за сегодняшний