.

когда-то утверждала, будто если мужчины де Винсент влюблялись, то это было быстрое и глубокое чувство без раздумий и промедлений.

      Чушь собачья!

      Единственный из них, кто когда-либо влюбился, был их брат Гейб, и посмотрите, чем это все обернулось? Проклятым хаосом.

      – Что? – ответил Люциан в трубку, вновь потянувшись за бутылкой.

      – Ты должен спуститься в кабинет отца немедленно, – приказал Дев.

      Люциан вскинул брови, когда его брат повесил трубку. Это было интересное требование. Опустив телефон в карман, он застегнул штаны, вытащил ремень и бросил его на ближайший диван.

      – Жди меня здесь, – велел он.

      – Что? Ты оставляешь меня? – требовательно спросила девушка таким тоном, будто ни один мужчина никогда не уходил от нее, если она уже положила руку на его член.

      Ухмыльнувшись, он открыл дверь, которая вела на веранду второго этажа.

      – Да, и ты будешь ждать, пока я не вернусь.

      Девушка открыла рот от удивления, но, выходя из комнаты, он знал, что она может беситься сколько влезет и тем не менее останется и дождется его.

      Он пересек веранду, попал на закрытую лестницу и прошел по ступенькам в дальнюю комнату на главном этаже. Дом был тускло освещен и тих, когда он босыми ногами прошлепал по кафельному полу, который вскоре сменил деревянный.

      Понадобилась пара минут, чтобы дойти до кабинета, поскольку он находился в самом конце правого крыла, спрятанный от посторонних глаз тех, кто посещал дом де Винсент. Там были даже собственные вход и подъездная дорожка.

      Лоуренс, его отец, вывел обеспечение конфиденциальности на совершенно новый уровень.

      Его шаги замедлились, пока он подходил к закрытым дверям.

      Не имея представления, что ждет его в кабинете, но зная, что брат не стал бы звонить в такое время по пустякам, он приготовился к худшему. Тяжелые дубовые двери бесшумно распахнулись, Люциан вошел в ярко освещенную комнату и замер.

      – Какого хрена?

      Две ноги в мокасинах из крокодиловой кожи тихонько покачивались в нескольких футах от пола. Под ними натекла небольшая лужа.

      Гнилостный смрад, распространившийся по комнате, подсказал ему, что это было.

      – Именно поэтому я тебе и позвонил, – сказал Дев откуда-то из глубины комнаты ровным тоном.

      Люциан поднял взгляд вверх по темным, мокрым с внутренней стороны бедра штанинам. Дальше – по перекошенной голубой, словно васильковое поле, рубашке, на половину заправленной в штаны. Руки висели по бокам, плечи поникли. Шея покоилась под неестественным углом.

      Возможно, это было как-то связано с ремнем, затянутым вокруг нее.

      Пояс был закреплен за потолочный вентилятор, который привезли из Индии и установили чуть меньше месяца назад. Каждый раз, когда тело подергивалось, потолочные крепления издавали щелчок, словно из дедушкиных часов.

      – Господи Иисусе, – прорычал Люциан, уронив руки и быстро заскользив взглядом по комнате. Лужа мочи растекалась по направлению