категории, но весьма музыкально, на все рулады, третья – продавец Марина – храпела громко, напористо. Если сравнить с инструментами, то получалось – флейта, кларнет и труба.
Утром та, что была в этом ансамбле храпунов кларнетом, виновато оправдывалась, что у нее аллергия, забит нос, а так она вообще не храпит…
– Да ладно вам, здесь же не курорт… – успокоила их Нина, та, что ходила как утка и не дала Алле Сергеевне тумбочку, отчего Алла Сергеевна ее побаивалась, раскладывая все на кровати – телефон, журнал, блокнот.
Даже здесь, в больнице, проявлялся характер человека. Жизнелюбивая Марина, которая боялась наркоза больше всех, забалагурила, как только ее привезли после операции, длящейся 15 минут, и свалили на кровать, как снопик, перевалив с живота на спину.
– Ой, девки, я, кажется, жива. Круто, как в «Диснейленде» побывала! Как будто на горках покаталась, – она уже смеялась и радовалась жизни. – Ой, а я уже есть хочу!
Даже Алла Сергеевна знала, что после наркоза нельзя есть и пить два часа.
Пример Марины внушил всем оптимизм, следом привезли бабу Любу, страдающую диабетом. Но и она быстро очнулась, сказала, что ощущения не из приятных, но терпеть можно.
Молодая таджичка перестала плакать, ожила, расцвела, как цветочек аленький. К ее 25 годам у нее уже были два сыночка, а она хотела еще – девочку. Ее история попадания в больницу была такова. Участковый врач, у которой она наблюдалась с беременностью, в ответ на ее жалобы, что «живот сильно болит», посмотреть ее в кресле отказалась, сказав, что недавно сделанное УЗИ не показало никаких отклонений. Женщина пришла домой, и ее «ребенок» вывалился у нее между ног. Следом началось кровотечение.
Соседки по палате принялись уговаривать ее, мол, зачем тебе сейчас ребенок, когда младшему только два года, пусть подрастет, а позже родишь девочку. Но та и сама уже стремилась домой, к детям, оставленным с папой.
Ночью Алла Сергеевна спала крепко, а утром обнаружила соседку. В куртке и с рюкзаком на спине та лежала на боку, не раздеваясь. Так же, в куртке и с рюкзаком, утром ходила по коридору, ожидая врача. Ее оперировали раньше всех – видно, на то были веские причины. Через час после наркоза она уже весело прощалась с нами: «Я не такая, как все, я сумасшедшая».
У этой «сумасшедшей», на вид не больше 25 лет, с хвостиком на затылке, похожей на «офисную мышку», было уже три сына, а она хотела четвертого.
– Да, это так круто – дети! Обожаю детей! Хочу десятерых. Моему младшему два года, а я уже хочу маленького, грудного.
Так вот этот, четвертый, у нее в утробе замер – и теперь ее «почистили». Если бы ее не отпустили домой, она бы сбежала сама.
…Больничные будни – кого-то выписывали, кого-то привозили. Наступил второй день. Марина и Люба засобирались домой. Люба все боялась что-нибудь забыть, оставить: плохая примета, будто бы тогда снова можешь вернуться.
Перед операцией заполняешь бумажки,