недуга. Лишь немногие подвергаются его приступам более шести раз и не чаще чем один раз в полгода, установил Доминик. Это дало ему повод надеяться на спокойный сон в будущем, не осложненный никакими полуночными прогулками и пробуждениями в гардеробе или чулане.
Он стер лишние слова и продолжил работу над восемнадцатой главой. Когда же он снова взглянул на часы, то обнаружил, что уже половина второго и пора обедать.
День выдался необычно теплым для начала ноября, и он решил подкрепиться на свежем воздухе. Легкий ветерок с океана шуршал листьями пальм, воздух благоухал цветами, Лагуна-Бич грациозно спускалась к тихоокеанским пляжам, ласкаемым ленивыми волнами, которые искрились на солнце.
– И никакого падающего рояля или сейфа на голову, – рассмеялся Доминик, допив кока-колу и откинувшись на спинку плетеного кресла. – Никакого дамоклова меча.
Было 7 ноября.
2
Бостон, Массачусетс
Доктор Джинджер Мэри Вайс менее всего ожидала неприятностей в кулинарии «Деликатесы от Бернстайна». Однако именно там они и начались – с недоразумения с черными перчатками.
Обычно Джинджер справлялась с любой неожиданной напастью, с восторгом и наслаждением встречала вызов судьбы: она умерла бы от скуки, будь ее жизненный путь гладким, без шипов и терний. Но ей ни разу еще не пришло в голову, что однажды она таки попадет в такой переплет, из которого ей уже не выпутаться.
Жизнь не только часто бросает нам вызов, но и дает уроки, порой легкие, порой непростые, а иной раз и просто наносит сокрушительные удары.
Джинджер была умна, хороша собой, честолюбива, трудолюбива и прекрасно готовила. Но главным ее преимуществом было то, что при первой с ней встрече ее не принимали всерьез. Грациозная, миниатюрная, хрупкая, она казалась воздушной, почти бесплотной. Проходили недели, а порой и месяцы, прежде чем имевшие с ней дело осознавали, что перед ними серьезная личность.
В Колумбийском пресвитерианском госпитале в Нью-Йорке, где Джинджер училась в ординатуре за несколько лет до неприятного происшествия в «Деликатесах от Бернстайна», ее трудоспособность стала легендой. Как и все стажеры, она нередко дежурила по шестнадцать часов в сутки изо дня в день, и после смены сил оставалось лишь на то, чтобы доползти до кровати, не упав на пороге дома. Однажды в жаркий субботний июльский вечер, а точнее, в одиннадцатом часу ночи Джинджер возвращалась после особенно утомительного дежурства и почти возле дома столкнулась нос к носу с громадным узколобым неандертальцем, неповоротливым здоровенным мужиком с огромными кулаками и длиннющими ручищами.
Он набросился на нее с неожиданной быстротой и вывернул ей за спину руку.
– Только крикни, – зловеще прошипел он сквозь гнилые зубы, – и я вышибу тебе все зубки к чертовой матери. Ты все усвоила, сучка?
Джинджер молчала, оторопев от боли и оскорбительной наглости, но тем не менее успела оглядеться, не теряя надежды на помощь случайных прохожих.
Поблизости