политических проектах!
Пренебрежение, даже презрение творческого исследователя к бизнесмену и предпринимателю, который платил ему зарплату и оказался сейчас в тяжелой ситуации – вот, что сквозило за каждым произносимым им словом. «Почему, – раздраженно подумал Хебстер, – почему люди ненавидят каждого, кто умеет делать деньги?» Даже эти первяки в его офисе, даже Йост и Фунатти, даже Браганза и этот Маргритт, который уже многие годы работает в его лаборатории. А ведь у Хебстера это единственный талант. Конечно, можно ли сравнить его с талантом пианиста?
– Мне никогда не нравился Чарли Верус, – продолжил руководитель лаборатории. – Но у меня не было никаких оснований подозревать его в высшизме! Должно быть, он получил третий ранг около недели назад, а, Берт?
– Ага, – согласился Берт, стоявший в другом конце помещения. – В тот день он пришел на час позже, сломал все флорентийские склянки в лаборатории и мечтательно сообщил нам, что когда-нибудь мы будем с гордостью рассказывать внукам, что работали в одной лаборатории с Чарльзом Булопом Верусом.
– Лично я, – прокомментировал Маргритт, – посчитал тогда, что он закончил писать книгу о том, что пирамида Хеопса есть не что иное, как запечатленное в камне пророчество о нашем современном текстильном дизайне. Верус – человек вполне такого склада ума. Однако похоже, что эта маленькая безопасная бритвочка так вскружила ему голову. Я бы сказал, что это продвижение было неким авансом за то, что он наконец совершил сегодня.
Хебстер заскрежетал зубами, рассматривая аккуратного безволосого пленника, который безуспешно пытался плюнуть ему в лицо; он пошел к двери, где его секретарша разговаривала с охранником, дежурившим сегодня в лаборатории.
За ними у стены стояли Ларри и Пароход «Лузитания», утробно и нервно общаясь на своем кряхтящем и чихающем языке. Очевидно, что они были потрясены до глубины души. Пароход «Лузитания» все доставала из своего тряпья крошечных слоников, которые смешно пинались ногами и трубили своими тоненькими хоботками. Она бросала их на пол, и слоники взрывались как тонкие мыльные пузыри. Разговаривая, Ларри нервно чесал свою спутанную бороду, периодически взмахивая рукой вверх, к потолку, в котором уже глубоко сидели пятьдесят, а может шестьдесят копий кинжала, торчавшего между лопаток Тесея. Хебстер с содроганием попытался представить, что бы осталось от его здания, если бы первяки смогли действовать в самообороне хоть сколько-нибудь по-человечески.
– Послушайте, мистер Хебстер, – начал охранник. – Мне было сказано не…
– Оставьте, – прервал его Хебстер. – В этом нет вашей вины. Даже сотрудников лаборатории нельзя винить. Я со своими экспертами целиком и полностью несем ответственность за то, что настолько отстаем от современных тенденций. Мы можем анализировать все, что угодно, кроме тех людей, которые и сотрут нас с лица земли. Грета! Мой вертолет должен быть готов к отлету, и нужно предупредить мой личный стратосферный лайнер в «Ла-Гуардиа». Действуй!