настрой.
Поразительным образом Гитлер был вялым и апатичным человеком. Ему постоянно приходилось преодолевать себя. Его тайной мечтой было ходить в кино или в оперетту, сидеть в кафе, поедая пирожные, и разглагольствовать об архитектуре. Он не любил работать, говорил, что «масштабно мыслящему человеку достаточно сосредоточиться и работать в день два часа». Но митинги, жадное внимание, с которым его слушали, аплодисменты стали фантастическим по силе допингом.
А он был умелым тактиком. Постепенно завоевывал людей. Тщательно выстраивал свои речи. Зто не были импровизации. Начинал спокойным тоном, неспешно, словно нащупывая дорогу и проверяя, как далеко он может зайти. И только когда чувствовал поддержку аудитории, его голос и лексика менялись, он становился все более агрессивным. И доводил свою аудиторию до слез или экстаза. Известный оперный певец Пауль Девриен давал Гитлеру уроки сценической речи и ставил ему голос.
Мюнхенский профессор истории Карл Александр фон Мюллер вспоминал первое сборище нацистов:
«Они собрались на площади. Военные марши, флаги – лес ярко-красных знамен со свастикой на белом фоне, странная смесь милитаризма и революции, национализма и социализма… Ни в годы войны, ни во время революции я не видел такого горячечного возбуждения масс. И вдруг он появился. Невозможно описать лихорадку, внезапно охватившую аудиторию. Все вскочили на ноги, приветствуя его.
Он прошел совсем близко от меня. Он совсем не похож на человека, которого я прежде видел. Суровое и бледное лицо, горящее внутренними страстями, холодный огонь, пылающий в глазах, которые словно ищут врага, чтобы его сокрушить. Толпа придает ему эту мистическую силу? Или же он излучает эту силу, которая передается толпе? Фанатичный, исторический романтизм вкупе с жестокой силой воли. Средний класс, пребывающий в депрессии и упадке, вознес его. Но он не один из них. Он появился откуда-то из глубокого мрака».
Революции не проходят даром. Жизнь в послевоенной Германии никак не могла устроиться. Осенью 1923 года на фоне острейшего экономического кризиса все пошло вразнос. В Пруссии, Саксонии, Тюрингии вооруженный мятеж готовили коммунисты. А в Баварии тон задавали ярые националисты, в том числе нацисты во главе с Гитлером.
Главой германского правительства стал здравомыслящий и дальновидный политик Густав Штреземан, в его кабинет вошли и социал-демократы. Но Бавария не признала новое правительство в Берлине. Баварцы считали себя бастионом борьбы против социалистов. 26 сентября 1923 года власти Баварии ввели у себя чрезвычайное положение.
Выступая перед штурмовиками, Гитлер говорил:
– Наша цель – национальная диктатура. Нужно идти на Берлин, где коммунисты рвутся к власти. Если Мюнхен не двинется в поход на Берлин, Берлин двинется на нас.
Его однополчанин Александр Мориц-Фрай видел тогда Гитлера и навсегда запомнил, как выглядел фюрер: «Он был похож на хищника, который готовится к прыжку на свою жертву. Он ничего не замечал вокруг себя».
8