дочь князя Абашидзе, за тебя выдать. А за то ему от князя Абашидзе полный выкуп векселей да долю в прииске, что на Вяче. Я уж ему сказывал, что у тебя другое на уме, но тот и слушать не хочет. Ты смотри там поосторожнее. Не вздумай с ней наедине остаться. С этих станется тебя «на пузо» взять или охаять в непотребстве с девкой да «под свирели» Родова дома загнать.
– Понял. – Горыня кивнул. – А может, стоит ему предложить за долю в имениях Стародубских денег дать? Тысяч двести дадим, а нам всё лучше. И в приданое Машеньке добавим, и вообще, хозяйство расширим.
– Двести тысяч. – Князь фыркнул и огладил длинную бороду. – Лёгкий ты насчёт денег, как я погляжу. Да там и на сотню не будет. Всё он уже взял, что можно было. А большего общинники не дадут.
– Так ему за сотню чего торговаться? – Горыня подхватил бутылку и налил себе в серебряную рюмку коньяк, плеснув на самое донышко. – В любом меняльном доме дадут. А земли его с нашими чересполосицу идут, и деревеньки людьми богатые. Вот и выходит, что подпортить он нам может сильно, а кроме нас, земли те и не нужны никому. А деньги могу и я дать. У меня уже почти полмиллиона так и лежат в Первом Имперском, да тратить некуда.
– Ты подожди… – Князь вздохнул. – Как оженишься, так каждую копейку начнёшь считать. Хотя в карты ты не игрок, обошла тебя зараза иноземная, да в гульбищах не замечен.
– У меня же всё казённое. – Горыня усмехнулся. – Вон, даже мундир, и тот за казённый кошт пошит. Можно сказать, на всём готовом. А Машеньке дать хорошее приданое, так и среди старших семей поискать партию можно. Третьего дня князь Белосельский интересовался, когда мы Марию обществу покажем. У него сын, кстати, весьма дельный офицер. Командует ротой егерей. Двадцать пять ему, а уже сотник, и у начальства на хорошем счету.
– Ты-то ещё и двадцатый год не прожил, а уже вона – генерал, – ворчливо заметил князь.
– Так и я за прачками не бегаю.
– Знаю я, за кем ты бегаешь. – Григорий Николаевич тяжело вздохнул и подвигал толстыми губами, словно проговаривая бранное слово. – Лекарки это, конечно, да. Можно сказать, вполне прилично, но когда же там у вас с царевной Анной сладится-то?
– Да ворон его знает. – Горыня повёл широкими плечами и взял в руки рюмку, что совершенно потерялась в здоровенных, словно ладони молотобойца, руках княжича. – То привечает, то не замечает. Словно собака на сене. Не ест сама и не даёт другим. Вот третьего дня княжну Курбскую от меня чуть не пинками отогнала. Скандал на всю Москву.
– Это политика, сынок. Тута скорости не будет. Заешь, поди, сколько там именитых женихов кругами ходит. Писали как-то, что даже из Испании цельный принц приезжал свататься, – спокойно ответил князь и легко коснулся своей рюмкой рюмки Горыни. – Давай, чтобы добру быть, а злобне сгнить.
Горыня опрокинул в рот терпкий напиток и, вдохнув послевкусие, медленно выдохнул, смакуя аромат.
– А насчёт великой княжны я тебе так скажу. Хоть я и хочу внуков поскорее, да думаю, что у Машки-то быстрее всё сладится. А ты уж не