хозяйка соседнего особняка графиня Полозова. Шумная и визгливая стая временами пробиралась в парк Стародубских и учиняла разгром и потраву разной степени, но тут им вышла натуральная Березина[3], так как Бластер категорически не желал делить свою территорию с кем бы то ни было. Когда визжащая и окровавленная свора вернулась в свои владения, графиня даже изволила прийти лично, дабы высказать своё неудовольствие и потребовать виру за «покалеченных бедняжек», но вполне ожидаемо получила полный отлуп и встречные требования в связи с неоднократной порчей паркового хозяйства.
– А вот кому пирожки с телятиной, икоркой, зайчатиной и зеленью! Пирожки вкусные исправят лица грустные! – надрывалась продавщица, державшая перед собой лоток на длинной верёвке на шее. Одетая в женский полукафтан и повойник, дородная румяная девица своим зычным голосом перекрывала весь уличный шум, и Горыня, чуть поморщившись, подошёл ближе.
– Пирожки меншиковские?
– Они самые, соколик, – не оборачиваясь бросила лотошница и, повернув голову, увидела белый с золотом генеральский мундир. – Ой. – Она прикрыла рот кончиком платка и неожиданно широко улыбнулась. – Попробуйте, господин хороший. Ещё горяченькие. Корочка хрусткая, как снежок поутру. И у Шинь Ю чаёк ханьский непременно возьмите. Духовитый, что лес перед грозой.
– Давай, красавица, пару с икрой красной и один с зайчатиной. – Горыня улыбнулся в ответ. – Зайчатина-то не тухлая?
– Да как можно-то? – вскинулась лотошница, но, поняв, что молодой генерал шутит, укоризненно покачала головой. – Из хозяйства Гордонов, же. Тока вчерась ещё прыгали.
Устроившись за столом у маленького загончика со столами и стульями из гнутого орешника, Горыня стал неторопливо поедать вкуснейшие пирожки с хрустящей корочкой, перемежая с душистым зелёным чаем, и вновь мысли, словно притянутые магнитом, вернулись к последствиям той памятной ночи.
Такая простая с виду стальная палка, мгновенно превратившая упыря в горстку пыли, была предъявлена главе Приказа охотников, а также стольных начальников, хранителей-оружейников, архивариусу, даже князьям Васильчикову и Гагарину – главному имперскому обережнику, занимавшемуся всякой рунистикой и артефакторикой.
Через пару часов напряжённой дискуссии мэтры боевой магии, артефакторики и прочих прикладных магических дисциплин вынесли глубокомысленный вердикт, что штука сия весьма похожа на Громовую Десницу, что была у Ильи Муромского, и на Святогорову Палицу, но совсем не такова, а вот совершенно другая. Но все согласились, что штука зачётная, и рекомендовали Горыне пользоваться ею почаще, чтобы по возможности раскрыть потенциал оружия.
И теперь Горыня вместо подаренного кинжала таскал на поясе в специально изготовленных ножнах фактически простую арматурину, которая, правда, периодически показывала свой крутой нрав, проходя на тренировках сквозь брёвна, оставляя ровный срез.
Но Горыня, как насквозь прагматичный