Пересчитайте – довольны останетесь. А я лучше завтра…
– А это еще кто? – Мать Нэнси кивнула на Тома.
– Это?.. А это дружок мой, из Рэдлвулда. Помог нам покупателя найти. Само собой, он у меня заночует.
– Башковитый парень ты, Стэнли, – усмехнулась тетушка Мэри. – Да и дружок твой, видно, тебе под стать: из самого Рэдлвуда сюда ночевать поперся.
С этими словами она скрылась в доме и захлопнула дверь.
– Уф! Пронесло, кажись, – подмигнул Стэн. – Айда ко мне: подкрепимся.
Лачуга Стэна была маленькой и чистой. А у радушного хозяина так и чесался язык поболтать о недавней драке. Стуча кулачищем по столу, Стэнли доказывал, что он вовсе не сплоховал. А если и сплоховал, на то имелись причины. Причин, само собой, набралось изрядно. И Том, уже засыпая, едва слышал, как Стэн приводит все новые и новые.
Рано утром Нэнси принесла им козьего молока и свежих лепешек. Искоса взглянув на жениха, она фыркнула:
– Ну и красавчик! Приснится такой – упаси Боже!
Левый глаз Стэна почти совсем заплыл, лицо было в ссадинах, а на скуле сверкал огромный синячище.
Том обошелся без единой царапины, хотя у него чувствительно побаливали бок и плечо.
– Везет тебе, – вздохнул Стэн. – А мне с такой мордой лучше не высовываться. Скажи матери, Нэн: прихворнул, мол, Стэнли.
Наскоро поев, Том стал прощаться. Стэн и Нэнси вышли его проводить.
– И чего тебе в этом Рэдлвуде? Пожил бы тут.
– Я еще забреду к вам, Стэн.
– Приходи, Том, – тихо сказала Нэнси, заливаясь румянцем.
– Обязательно, Нэнси. – Глимен улыбнулся и пропел:
Вороны каркали беду,
но, плюнув на ворон:
«Я к вам приду! Я к вам приду!» —
поклялся рыцарь Джон.
И помахав на прощание рукой, Том бодро зашагал по тропе через лес. Солнце, чуть поднявшись над макушками деревьев, уже начало припекать. Том решил идти не по самой тропинке, а рядом – под прикрытием листвы. Так было немного прохладней, но все равно хотелось пить. Однако и глименам порой судьба улыбается: сквозь несмолкаемый птичий гомон вдруг явственно донеслось журчание воды. И вот уже Том наклоняется к прозрачному ручью и пьет, пьет…
Внезапно в нескольких шагах раздались приглушенные голоса: «Неизвестно, по зубам ли ему кость.» – «Раскусит. Он набит золотом, как…» – «Ты-то почем знаешь?» – «Я ж тебе толкую: Носач как раз стоял под дверью.» – «Носач соврет – недорого возьмет.» – «Только не в ущерб своему барышу». Говорившие примолкли, их шаги прошелестели совсем рядом. Лежа у ручья на животе, Том замер. От неизвестных его прятала высокая трава. «Ладно, – вскоре произнес один из голосов, – я это дело обмозгую.» – «Дело не терпит. Надо торопиться!» – с досадой возразил второй. – «Вот-вот, поучи меня. Тебе, видать, ума девать некуда.» – «Я не учу, Клем. Я только…» – «Но если Носач все это наплел, я вырву ему язык. А тебе отрублю уши, чтоб знал, кому верить. Понял?» – «Да понял, Клем, понял! Ставлю уши в заклад»… Голоса стали удаляться и скоро утонули