она не вредит, а там глядишь, ребенок и сам станет активным.
Впрочем, привыкнув к гиперактивным детям, я совершала ошибки. Надеюсь, ты их мне простишь.
Ты сидишь у меня на коленках и медленно сползаешь вниз, я думаю, что ты хочешь поползать. Я тебя придерживаю, но слегка, а когда до пола остается расстояние, в прикидку приблизительно равно длине твоих рук, я перестаю придерживать, в полной уверенности, что ты сейчас подставишь ручки при падении на пол. Ты действительно падаешь и начинаешь горько плакать, потому что ударилась лицом, а руки подставить не успела!
Мне жалко маленькую внучку, я беру тебя на руки, с которых ты только что сползла, обнимаю, успокаиваю, но в следующий раз всё повторяется, и только тогда я начинаю понимать, что надеяться не на что, это дитя будет ушибаться и ушибаться, и надо быть осторожней. Приспосабливаясь, я кладу тебя на пол при первых же поползновениях слезть с моих колен, хотя мне странно: предыдущий младенец, с которым я имела дело, был твой двоюродный братик Ваня, а Иван за те самые секунды, за которые ты не успевала подставить руки, успевал не только подставить руки, но и спустить ноги и, если зазеваюсь, чуть наклонившись, снести мне челюсть головой, подпрыгнув на месте.
И когда вы с Ваней общались, я всегда боялась, что это приведет к ушибам и синякам. Твоим ушибам и синякам. Нередко так и бывало.
Не знаю, куда делись твои родители, в какое турне уехали, но вспоминается, что мы с Лешей живем у вас, и Настя с нами, и тетя Ира пришла в гости посмотреть на моих внуков, вернее внучек, а свои у неё были на подходе, у тебя с Никитой семь месяцев разница.
Настя незамедлительно построила всех взрослых и усадила играть в «ведьму».
Допустить, чтобы сестра скучала, она не могла, притащила и тебя, хотя ей не разрешалось таскать тяжести.
Посадили тебя на колени к деду, дали в руки карты, и ты их держала, вцепилась пальчиками и не роняла.
Когда была твоя очередь выбирать, Настя подносила твою руку к картам, и спрашивала:
– Какую хочешь?
Ты уцеплялась за карту и Настя помогала её вытащить и засовывала тебе в руки. Сбрасывал одинаковые дед.
Мы сыграли два кона. Вдруг Ира бросила карты и начала смяться:
– Сколько живу на свете, а с шестимесячным ребенком играю в карты первый раз в жизни.
При таком многообещающем начале можно было ожидать, что ты вырастешь азартной картежницей, но видимо, ты перетрудилась за эти два кона и в дальнейшей своей жизни интереса к картам не проявляла, не то, что твой прадед Карл Арамович, который, бывало, приходил утром домой в одних трусах: всё проигрывал в очко.
В тот же день, когда пришло твое время спать, я взяла тебя на руки и отнесла в кроватку. Уложила, и тихо закрыла за собой дверь.
– И это всё? – спросила Ира.
– А что ещё? Шуметь сильно не будем, и она уснет.
– Такого я не видывала, – удивлялась и не верила