прислушалась. Продолжая слушать, поднялась и выглянула во внешний двор, приоткрыв дверь веранды и напустив холодку, который не понравится кокону в сундуке. Плоховато видно в новолуние, но всё же за теневым форпостом живой изгороди мелькнули две фигуры.
– Как наш малыш? – Мягко спросила Анастасия.
Калерия мрачно взглянула на неё.
– Недавно домой не хотел идти. Камень подобрал и показывает мне.
Она занесла руку.
– Недурно. – Мурлыкнула Оля.
– Да, недурно. – Подтвердила Калерия.
– Эта беленькая крошка с толстыми щеками и бессмысленным взглядом зелёных глаз заполнила наши сердца. – Низко склонившись над пустым бокалом, Анастасия выглядела вовсе не грустной.
– Беленькая крошка, гм-м… – Проурчала Оля. – С ней трудно порой, но мы без неё никто.
Калерия посмотрела на неё.
– Кто-то, – сказала она, поворачиваясь к лётчику всем телом, – из нас всегда берёт на себя реплики Ильи, когда он выходит.
– Обычно это бываешь ты. – Заметила Оля.
– Где, кстати, он. – Анастасия заботливо отирала виноградный сок со щеки Поленьки.
– Он на вас похож? Ребёнок?
– Да… – Неопределённо согласилась Калерия и посмотрела опять на Олю.
Та сделала жест – молчу.
– Зимою я в конторе работала. Определили его в ясли. Однажды я не могла его отвести. Донесла до прямой дорожки и говорю: «Иди». Машин не было, знаете. Вот он пошёл – я смотрю. Ну, и ушла. Ну, он двинул, и тут с ним по младенчеству… я вовремя не высадила. Так вот, он в ясли не пошёл, а пошёл в контору. Как он помнил, где это, не ведаю. Ну, пришёл и зашёл.
Анастасия, слушавшая с упоением, вмешалась:
– Женщины были в восторге.
– Мы там воды нагрели… но, а потом, как сели за столы, так у всех зубы застучали: как мог двухлетний ребёнок прийти за квартал туда, где был один раз?
– Сильный характер. – Пробормотал внимавший рассказу о штанишках человек со звездой.
– Но вообще-то я дочку хотела.
Анастасия обратилась к сестре:
– Лерик, расскажи нашему новому другу о пророчестве.
Поля ударила ладошкой по столу:
– Не смей! Суеверия тут разводить! Командиру и слушать такое нельзя!
Каля посмотрела на сестру мимо бушующей сестры милосердия и лётчик в который раз подивился, какой немилосердной может быть эта молодая женщина, чья красота воспринималась как ожог. В глубине её души словно лежал чёрный камень и смутно возникал сквозь туман.
– И не подумаю. – Оскорбительно равнодушно процедила она. – Полька в кои-то веки права. Ему не подобает вздор слушать.
Поля захохотала. Анастасия ещё погляделась в зелёные раскосые и непроницаемые глаза сестры и, повернувшись к лётчику, заговорила непринуждённо:
– Так слушайте.
Поля открыла ротик и цоки-цок, закрыла. Каля вопреки тираде молчала угрюмо.
– Нашему крошке однажды цыганка нагадала… вы любите цыган?
– Да. –