означало трусость, а я со своей вновь приобретенной осмотрительностью и обремененный всеми высокими чинами, полученными из рук власть имущих, остался тем же самым человеком, что два года назад помчался преследовать беглого пленника, сам оказавшись в плену, а еще ранее – в Вандее. Неужели я, не боявшийся ни кровожадных горцев, ни фанатичных якобинцев, испугаюсь какого-то толстого итальянского интригана? Каких-то карнавальных «рыцарей»? Да и что он со мной сделает – не убьет же? Времена Борджиа и Медичи миновали, уже более века как обычай подсыпать яд противникам вышел из обиходу. С врагами теперь можно расправиться обычным доносом. А Государь вряд ли поверит этому доносу…
Дело сделано, я переоделся, помедлил, глядя на оружие, развешанное над моей кроватью, – к своей коллекции я добавил еще несколько кинжалов, шпаг и пистолетов, – но покачал головой и решил ничего не брать. Важно было показать, что я ни в чем не подозреваю своего хозяина. И если он предпримет что-то против меня, в чем я глубоко сомневался, то вина будет на нем. А я уже не безвестный поручик, чья гибель не обратит на себя никакого внимания. При мысли о своей вероятной гибели я и почувствовал: за моей спиной стоит Одиннадцать других. И они будут мстить. Непременно. Так как поймут мотивы своих врагов – папистов.
…Гостиная графа Литты была устроена со всем роскошеством настоящего палаццо. Хрустальные люстры, свисающие с потолка, золотые канделябры, огромные зеркала, персидские ковры, в которых утопали ноги, низкие оттоманки, картины старых мастеров, на которых цвел южный рай. Аромат лучших благовоний наполнял все это великолепное помещение, и было здесь тепло, даже жарко натоплено.
Граф приветствовал меня радушно:
– Ах, вы, барон. Заходите, располагайтесь, простите за скромное убранство, я еще не вполне освоился.
– Где же ваш брат, Ваше Сиятельство? – спросил я, оглядываясь.
– К сожалению, он несколько нездоров и не может присутствовать здесь. Но моя супруга и ее дочери скрасят нашу компанию.
Тут бы мне расслабиться вконец. Ежели здесь присутствует прекрасный пол, то разговор явно пойдет о чем-либо легкомысленном, а не о серьезных делах; тогда я еще не до конца понимал, что и дамы с барышнями вполне могут представлять опасность не только со стороны разбитого сердца.
Супруга моего хозяина была приснопамятная племянница Потемкина, блондинка с роскошными формами и томными движениями. Очень немногословна, впрочем, в ее присутствии разговор вращался исключительно об отвлеченных вещах. Пошел второй час нашего визита, и беседа не шла дальше обсуждений театральных представлений, лошадей и красот природы. Мне это уже начало надоедать, и я стал с нетерпением поглядывать на хозяйку, полагая, что именно ее присутствие мешает графу перейти к делу, ради которого он меня позвал. Наконец, та под каким-то предлогом откланялась, и мы с Джулио Литтой остались наедине. Я ожидал, что светская беседа прекратится, и мы перейдем наконец-то