мысль о маскараде, но никто не прятал лицо под маской, и ничто не намекало на веселье и танцы.
Мама пошла вслед за остальными. Ее не оставляло ощущение, что она спит и видит дурной сон. Все, начиная с темного и плотного, как свод пещеры, неба, и кончая нарочито-серьезными, сомнамбулическими лицами местных обитателей, представлялось ей нелепым, гротескным кошмаром. Вскоре улица вывела маму к заполненному толпой скверу. Прежде здесь находился двухэтажный заводской клуб. Теперь на его месте возвышалось совершенно неописуемое здание, не имевшее в себе ни одной прямой линии. Во вздыбившихся, словно от взрыва, черных мраморных стенах зияли рваные провалы окон, башни были увенчаны головами фантастических чудовищ, а изгибающиеся в разных направлениях колонны напоминали черных змей. Угловатый, похожий на оскалившуюся пасть вход находился на уровне третьего этажа, и к нему вела крутая лестница. На ее ступенях, в несколько рядов стояли оркестранты (в большинстве своем это были барабанщики, волынщики, литаврщики и трубачи), изливавшие на толпу каскады оглушительных звуков. В их номерах мама изредка улавливала мотивы известных маршей, но в большинстве своем исполнявшиеся произведения были ей незнакомы. Порой оркестр начинал выдавать такое, что и музыкой нельзя назвать – над сквером разносились завывания труб, оглушительно звенели литавры, сипло пищали волынки, гудели барабаны. Однако постепенно из этой разрывающей уши какофонии выстраивались резкие, энергичные мелодии, завораживающие своим ритмом.
Мама помнила, что раньше в сквере стоял памятник Ленину. Но в эту странную ночь все, конечно же, выглядело иначе. Подымаясь на цыпочки, мама, хотя и не сразу, смогла рассмотреть новую скульптуру, высившуюся на месте старой. Образцом для нее послужил хорошо известный сюжет – всадник верхом на коне, с той, однако, разницей, что место живого коня здесь занял огромный конский скелет широко распахнувший уродливые перепончатые крылья. Морда этого чудовищного монстра заканчивалась клювообразной пастью с длинными острыми клыками. Что до всадника, то он показался маме маленьким и жалким. Это был хрупкий мальчик с непропорционально большой, совершенно лысой головой. В руках он сжимал длинное копье…
Музыка внезапно оборвалась, и над сквером повисла гробовая тишина. Воздух потемнел, сделавшись в то же время гораздо прозрачнее. Тени сгустились, но границы между предметами обрели большую контрастность. Мрак одновременно сконцентрировался и просветлел. Никогда прежде маме не приходилось наблюдать подобных световых эффектов. Она подняла глаза и увидела, как из-за горизонта быстро выкатывается огромное черное солнце. Длинные, гибкие протуберанцы придавали ему сходство с хищной каракатицей, распустившей вокруг себя щупальца. Неистовый вопль толпы приветствовал восход черного светила. Если судить по выражениям лиц, многие из присутствующих пережили в этот момент прилив подлинного энтузиазма. Но прошло всего несколько минут, и они потеряли