успел конный отряд удалиться, как в воздухе повеяло освежающей прохладой. С запада из-за горизонта неспешно наползала туча, почти цепляя потрескавшуюся землю тяжелым, разбухшим от влаги лиловым брюхом. С юга же ей наперерез уже стремительно летели вихревые потоки цвета пожухлой листвы: раскаленный сухой ветер. Было видно, как подоспевшие Ягини вскинули луки и дружно выпустили в его центр плотное облако стрел. Воздушный поток колыхнулся, будто резко повел мощным крылом и сдул стрелы в сторону. Тут же последовал второй залп, за ним – третий, но результат оказался тот же. Яжа, забравшись на вершину холма, принялась подавать соплеменницам какие-то замысловатые знаки. Те сразу же наскоку разбились на четыре группы, выстроились квадратом и выстрелили еще раз. Острые наконечники с силой прошили всю плоскость летящего жаркого воздуха. От настигшего его удара он вздрогнул и разразился громким протяжным воплем. Затем замедлился, затрепетал и начал конвульсивно дергаться, будто пытался восстановить потерянную скорость. Постепенно в прекративших кручение струях стал проступать силуэт сухопарого старика. Его длиннополые выцветшие одежды зияли прорехами. С искривленным от боли лицом он отчаянно тряс головой, отчего взлохмаченная неопрятная шевелюра и всклокоченная борода мотались из стороны в сторону. За его спиной были распростерты необычайно длинные крылья, в одном из которых торчала стрела. Он судорожно работал другим, пытаясь набрать высоту, недосягаемую для губительных стрел. Ягини, недолго понаблюдав за происходящим, вновь вскинули луки. Босоркун, поняв тщетность своих попыток, поспешно развернулся и бросился наутек. Летел он небыстро и неровно, то и дело, заваливаясь на раненное крыло. Воительницы подхватились и опьяненные успехом с гиканьем и улюлюканьем бросились следом.
Вокруг начало быстро темнеть, словно день закончился и уступил права глухим сумеркам. Край тучи накрыл взгорок и кинул вниз пробную пригоршню тяжелых крупных капель. Потом еще одну и еще, все чаще и сильнее!
Сизая громадина, радуясь отсутствию жаркого напористого сопротивления, восторженно заклокотала и двинулась дальше, все больше разражаясь мощным гулом, сопровождающим начавшийся безудержный ливень. Сквозь его пелену было видно, как Яжа проворно юркнула внутрь одного из лазов.
– Бежим! – задыхаясь от волнения, шепнула Катя. – Другого шанса не будет!
И они сорвались с места.
Сначала истосковавшаяся по влаге земля тщательно впитывала каждую упавшую на нее капельку. Потом, утолив первую жажду, вольготно распласталась и принялась блаженствовать в низвергающемся изобилии, постепенно набухая поверхностью, как зреющее в квашне тесто. И, наконец, жмурясь от удовольствия, растеклась обильными грязевыми потоками.
Бежать становилось все труднее. Ноги постоянно разъезжались и проскальзывали. Иногда складывалось впечатление, что это – не больше, не меньше, чем бег на месте. Положение становилась отчаянным. Девочка, как ни старалась, никак не могла поспеть за спутницей.
– Прыгай на хвост! – стараясь перекрыть