И без того жара несусветная.
– А что тогда надо? – снова последовал вопрос.
– Ничего не надо, – ответила Катя.
– Как это ничего? – удивился старик. – Всякому всегда что-нибудь да нужно. В этом и есть смысл жизни. А тут, на тебе, ничего. Совсем?
– Ну-у, не совсем, – протянула Катя. – Мне на площадку надо попасть, во-он на ту.
– А зачем?
– Ну, просто надо и все.
Босоркун нахмурился и недовольным тоном произнес:
– Ты давай не хитри, не увиливай. Без моего позволения вообще шагу не сделаешь. Ясно?
Девочка обескуражено молчала. Говорить или не говорить? Не сказать, никуда не пустит. Сказать, значит тайну раскрыть. А он вдруг возьмет и свредничает. Тогда еще хуже получится. Но делать нечего, она решила сказать. Была, не была!
– Мне там надо постоять немного, звуки послушать.
– Это, какие такие звуки? – подозрительно сощурился старик. – Здесь все звуки – мои. Что это ты взялась чужие звуки слушать?
«Вот ведь неугомонный какой, – сокрушенно подумала Катя. – Натерпелся, наверное, тут в одиночестве. Теперь вопросами замучает».
Но другого выхода не было: сказала «а», говори «б». И она пояснила:
– Мне журчание одно распознать нужно.
– Журчание?!! – Босоркун аж затрясся. – Воды?!!
И тут же ощерил длинные желтые зубы, как рвущийся с цепи пес.
– Я понял! – грозно прокричал он. – Тебя подослали, чтобы меня извести! Все, тебе конец!
– Да вы тут сговорились, что ли?! – выпалила в ответ девочка. – То Ягини, к которым в плен попала, шпионкой обозвали! Теперь вы еще!
– Ты у Ягинь в плену была?! – выпучил глаза старик. – Они тебе враги, что ли?!
– Ну, не друзья, во всяком случае, – хмуро произнесла Катя. – Муравьям меня хотели скормить.
– Это меняет дело, – несколько успокоившись, промолвил Босоркун. – Рассказывай.
«Правда, оказывается, что общая беда сплачивает», – хмыкнула про себя девочка.
И продолжила:
– Никакой водой, которую вы так боитесь, я вас изводить не собираюсь. Мне просто послушать надо и дальше идти. Только не спрашивайте, зачем. А то это до бесконечности длиться будет. Пожалуйста.
Босоркун молчал и подозрительно косился на Катю. Было видно, что его гложут какие-то сомнения. Наконец, он негромко пробормотал:
– Сама и впрямь не Ягиня. Значит, змеиного коварства у нее нет. Да и мала слишком, чтобы так хитрить изощренно. Что тогда?
– Это вы о чем? – искренне поинтересовалась девочка.
– О речах твоих прельстительных, – все еще с прищуром во взгляде сказал Босоркун. – Сколько на свете живу, никто уважительно на «вы» не называл, «пожалуйста» не говорил. Все только клянут.
– Ничего удивительного тут нет, – улыбнулась Катя. – Вы своим жаром дождевые тучи отгоняете, посевы губите. Вот и ругают. А мне вы пока ничего плохого не сделали. Даже наоборот, Песьеголовцев прогнали. За что же я вам грубить буду?
Старик задумчиво крякнул, бережно