надбавками, еле-еле норму выполняла, лишнего ни-ни. Митя злился, но не связывался с отчаянной монтажницей, готовой в любой момент выдать колкость, а то и высмеять.
Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.
– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.
– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.
Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.
– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.
Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.
– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.
– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!
– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.
– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.
– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…
– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.
– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься, а не с тобой. К тебе Кедров серьёзно…
Аня покачала головой, сделав кислое лицо, и сказала:
– Он мне неприятен, как…
– Ах да! У тебя теперь чернобровый мачо!
Начались расспросы о вчерашнем вечере в клубе. Аня отнекивалась – горло болит – но Люська настаивала. Чай ли тёплый помог, или, начав говорить, Аня уже не могла остановиться, но выложила всё, включая сомнения в собственной адекватности.
– Постараюсь узнать, что за клуб. Фома говорил: есть такие, где на дурь подсаживают. Давай-ка осторожнее с этим красавчиком.
В комнате Анюта улеглась в постель, а Люся прохаживалась, рассуждая о Старостиной. Сплетен было собрано на два сезона дамского сериала. Тётка разведённая, растит единственную дочь, тогда как энергии хватило бы на пятерых отпрысков, но детей не любит, зато обожает кошек и собак – кормит уличных, подбирает брошенных, пристраивает. Не против и мужика бесхозного обогреть. А Мите плохо, что ли? И любовница, и мамуля в одном флаконе.
У Анюты заболела голова от разговоров, взмолилась:
– Люся, избавь от подробностей. Поверь, мне никакого дела нет ни до Старостиной, ни до Кедрова.
– Ладно, чистюля, умолкаю, – Шалунья взялась за книгу, лежавшую на столе, – это что?
Полистала, запрыгала, изображая вождя африканского племени после