ты подумай-ка, подумай, это полезно бывает… – Её снова прорвало. – Чёрту ведь что надо? Душу твою забрать, дар твой бесценный. Вот леший вроде бы как ему в этом деле и помогает.. Ведь природа-матушка как устроила-то? В каждом человеке и плохое и хорошее перемешано, но отродясь ему велено самому во всём разобраться: что в нём плохо, ну а что хорошо. Понимаешь, милок? Самому. А леший со своей отравою заставляет находить у людей в себе только плохое. Каждому по потребности, марксист хренов… – Рассказчица не то хихикнула, не то хрюкнула. – Слабину-то каждый в себе держит. Вот, например, водяная у человека душонка – ну так что ж? к водяному его теперь, в утопленники записываться? Или любит человек золото – ну, любит и любит – так, значит, к кащею его, болезного, в подручные? Или баба вон, на мужиков падкая – к кикиморам её, до смерти мужей неверных защекотывать?…
По коридору кто-то протопал, судя по звукам, явно босиком и с мокрыми ногами. Машка быстренько просунула голову за дверь и обратно, затем зло сплюнула на пол:
– Шляются тут…
– Простите… кто шляется? – мне, в общем-то, было уже всё равно, что за новый персонах там появился.
– Да сам посмотри, что языком-то по-зряшному молоть…
Я осторожно выглянул за дверь и через три комнаты от себя увидел человека среднего роста, с водянисто-мучной кожей, с тиной на голове и плечах и с худыми ногами, которые венчали зримо перепончатые ступни. Из одежды на нём были только неряшливо весящие пиджак и трусы. Человек трясся перед дверью, прыгал поочерёдно то на правой, то на левой ноге и что-то непрерывно бормотал. Затем внезапно он повернул голову в мою сторону, и я увидел его рыбьи белёсые глаза, которые, казалось, будто и не заметили меня вовсе, отчего мне сделалось совсем муторно. «Водяная душонка…»
– Чего это он так … нервничает?
Машка зевнула.
– От лешего явился… Заклинания вспомнить не может, чтобы в комнату попасть… Что-ты, они же все чародеи у нас теперь, дверь открыть без своей абракадабры не могут.
Машка опять плюнула на пол.
Тут в разговор вмешалась Аделаида Ивановна:
– Ну-ну, Машенька, хватит пожалуй… Человек с дороги, уставший, его пригреть для начала бы надо…
Как-то неожиданно проворно она оказалась рядом, обвила мою шею руками и поцеловала в губы… И вот мы уже лежим вместе на узкой кровати, она – сверху; и обволакивает, обволакивает меня своим телом, пока я не погружаюсь в сладкое бездонье… Потом – вспышка – на мне уже новое тело, жгучее и стремительное, берущее своё, истязающее мою плоть, ноющую до исступления – и снова провал в спасительную одурь… Когда я наконец очнулся, в голове сильно шумело, но не настолько, чтобы не расслышать доносившийся шепоток:
– Ну, он или ни он?
– Ой, не знаю… Вроде бы ещё ни с кем так сладко не было… Есть в нём силушка, есть… Да как угадать-то? Опять ведь грех на душу можем взять…
Я открыл глаза и шепоток сразу смолк. Говорят, что мужики от секса глупеют, но я почему-то резко поумнел, а поумнев, спросил строгим и чужим для самого