того, кто переводит, а точнее, учится переводить.
Важным представляется высказаться в пользу трактовки перевода как речемыслительной, а не только лишь речевой деятельности. При рассмотрении модели перевода мы увидим, что в переводе велика доля психических процессов, не связанных напрямую с языком. Если перевод не есть мыслительная деятельность, как утверждает И.А. Зимняя, то с его помощью очень проблематично развивать мышление. Развитие мышления при обучении переводу не только реально, но насущно и целесообразно. Характеристики мышления и мыслительного акта, рассмотренные в той же главе, полностью относятся и к переводу, что подтверждает нашу позицию. Ниже не везде перевод назван речемыслительной деятельностью, а лишь речевой для удобства и краткости, но всегда имеется в виду и мыслительная «составляющая» перевода.
Все упомянутые отличия перевода от других видов речевой деятельности могут показаться как бы самоочевидными, поверхностными – лежащими на поверхности. Действительно, до сих пор нами рассматривались имманентные характеристики перевода для обоснования его трактовки как речемыслительной деятельности. Но «с одной речью человеку делать нечего: она не самоцель, а средство, орудие, хотя и может по-разному использоваться в разных видах деятельности» [Леонтьев А.А. 2007: 27]. Закономерно возникает вопрос: можно ли найти и следует ли искать обоснования для трактовки перевода как вида речемыслительной деятельности вне самого этого процесса, так сказать, трансцендентно? Ведь перевод, как говорилось выше, всегда включён в состав и структуру поведения человека. По всей видимости, именно там, в этой общей деятельности человека в целом, мы только и найдём существенные и не сводимые к самому процессу перевода доводы в пользу такой трактовки. Одним из наиболее очевидных ответов здесь будет следующий: перевод является особым видом деятельности потому, что в обществе существует профессия переводчика со всеми вытекающими отсюда следствиями. В сознании и языковой картине мира индивида, в социальной практике, в культуре существует устойчивый образ людей, занимающихся именно этой профессиональной деятельностью, учебных заведений, готовящих таких людей, а также тех, кто нуждается в подобных специалистах. То есть в обществе существуют такие «профессионалы языка» (наряду с журналистами, редакторами и т.д.), которые осуществляют именно переводческую профессиональную деятельность [Chesterman 2006: 14–15, 19]. По справедливому и остроумному замечанию В.А. Артёмова, речь становится деятельностью, когда за неё начинают платить деньги (цит. по: [Леонтьев А.А. 1997: 63]). Перевод как вид речевой деятельности обслуживает такие виды профессиональной деятельности, в которых цель не может быть достигнута никаким другим путём, кроме перевода. Следовательно, доводы в пользу подхода к переводу как особому виду речемыслительной деятельности имеют не столько внутренний (хотя и внутренние характеристики тоже важны), сколько внешний по отношению к переводу характер – они лежат в сфере конкретных ситуаций