и нужный нам квартал. Деревья тянутся вдоль невысоких металлических оград. На каждом шагу парковочные знаки. А на углу какая-то навороченная металлическая конструкция в виде гнезда. Для украшения, наверное. Мама говорит, что это произведение искусства. Лично мне кажется, что это жуть какая-то. Искусство должно быть мягким, светлым, ненавязчивым… а не металлическим, бесформенным и острым.
– Приехали, – говорю я, не в силах сдержать разочарование.
За два предыдущих приезда я хорошо запомнила этот квартал и сам дом. Папе с мамой он так запал в душу, что они просто сгорали от нетерпения поскорее здесь поселиться. Мне хотелось выть от тоски, но я всё же улыбнулась. Потому что родители, несмотря на свой оптимизм, всё-таки чувствуют себя виноватыми в том, что приволокли нас с Джоном сюда. Это заметно по взглядам, которые они бросают друг на друга, когда думают, что я не вижу. Я, конечно, буду скучать по родной Флориде, но не хочу их огорчать. «В жизни всё бывает» – так, кажется, пишут на бамперных наклейках.
– Ну наконец-то! – с облегчением вздыхает папа.
Он выруливает на небольшую цементную площадку, которая всё равно считается дорогой, и заглушает двигатель. Фары ещё несколько секунд горят, освещая деревянные двери. Кажется, это въезд в подземный гараж.
Папа поворачивается, втискиваясь между мамой и мной, чтобы можно было поговорить с обеими.
– Вы ведь помните, что сейчас в доме почти пусто. Хотя прежние владельцы кое-что оставили, чтобы как-то облегчить нам переезд. А нашу мебель и всё прочее привезут завтра.
– Ты хочешь сказать, что там остались вещи, которые они просто не захотели забирать? – удивляется мама. – Не так ли, Крис?
В ответ папа подмигивает ей и усмехается. Я вглядываюсь в темноту сквозь моросящий дождь. И спрашиваю себя, что именно могли оставить в доме прежние хозяева. Наверное, мелочь какую-нибудь. Что-то никому не нужное…
Распахнув дверцы машины, мы с мамой несёмся к дому. Отец тем временем вытаскивает Джона вместе с детским креслом. Добежав до крыльца, я слышу истошный визг разбуженного брата. Соседи, наверное, подумают, что к ним на территорию проникло какое-то дикое животное.
Узловатые деревянные колени Рено постукивают, когда папа сквозь завесу дождя семенит к дому. Он усаживает Джона на верхней ступеньке крыльца, затем рукой приглаживает мокрые волосы.
– Ну вот, – говорит он, роясь в кармане.
Надеюсь, он ищет ключи. А то на улице как-то зябко.
– Ну вот, – эхом отдаётся голос мамы, которая берёт заплаканного Джона за руку. А тот сжимает своего Рено, словно спасательный круг. – Вот наконец мы и дома!
Наш новый дом невероятных размеров – целых три этажа. И выглядит он как Форт-Нокс. Такой материал чикагцы называют серым камнем. Забавное название для дома из кирпича и цемента. Провожу пальцем по стене. Какая же она холодная! Я даже вздрагиваю. На родине, во Флориде, кирпичных домов почти не встречалось. Тем более таких серых и мрачных. У нас там были дома ярких цветов – синие, зелёные