оно вот-вот разорвется.
Падре перевел взгляд на вторую женщину. Она была немкой – он понял это по шепоту, с которым она обращалась к лежащему на носилках мужчине. Ее белое платье было запачкано кровью. Она держала за руку раненого, ни на секунду не отрывая взгляда от его лица. Железный запах крови распространился по всему салону воздушного судна.
Рун закрыл глаза, нащупал четки, висевшие у него на поясе, и начал читать про себя «Отче наш». Вибрация от винтов машины мешала читать молитву. Он бы с большим удовольствием путешествовал на муле с живым, бьющимся сердцем.
Но грохот и свист лопастей заглушили более тревожные звуки – глухие шлепки о пол капель крови, текущей из разбитого черепа, частое дыхание женщины, сидевшей возле него, отдаленное ржание напуганного жеребца.
Когда вертолет выполнял вираж, салон наполнялся запахом авиационного керосина. От этого прежде незнакомого запаха Корце щипало ноздри, но и при этом он все равно был лучше, чем запах крови. Он давал ему силы смотреть на раненого мужчину на носилках, на кровь, стекающую тонкими струйками на металлический пол и капающую на камни, лежащие внизу на земле.
Сейчас, поздней осенью, солнце садилось рано, по крайней мере на два часа раньше. Рун опасался, что помощь этому раненому скоро может уже не потребоваться. Слишком много свалилось на его плечи.
Уголком глаза Корца внимательно смотрел на женщину, сидевшую рядом. На ней были потрепанные джинсы и запыленная белая рубашка. Ее умные карие глаза блуждали по салону и, казалось, оценивали каждого из сидящих в нем мужчин. Взгляд этих глаз пробегал мимо, не останавливаясь на нем, словно его здесь и не было. Испытывала ли она страх к нему как к мужчине, или как к священнику, или по какой-либо другой причине?
Положив ладони в перчатках на колени, Корца стал погружаться в медитацию. Он должен выбросить из головы мысли о ней. Все его святые устремления нужны ему для выполнения поставленной перед ним задачи. Возможно, выполнив ее, он сможет снова вернуться в святилище в Клойстере, где никто не потревожит его отдохновения.
Внезапно женщина коснулась его локтем. Рун напрягся, но не сдвинулся с места. Медитация уже ввела его в состояние покоя. Женщина наклонилась, чтобы посмотреть, как чувствует себя ее коллега; ее тонкие брови тревожно взметнулись вверх. Мужчина уже не придет в себя, но Рун не мог сказать ей этого. Она бы ни за что ему не поверила. Ну что может знать о ранах и кровотечениях простой пастырь?
Намного больше, чем она может себе представить.
15 часов 03 минуты
В кармане Эрин запищал мобильный телефон. Вытащив, она положила его рядом на сиденье по другую сторону с намерением скрыть аппарат от лейтенанта Перельмана. Эрин опасалась, что он не разрешит ей общаться с кем-либо, пока она в воздухе.
Эсэмэска была от Эмми: «Привет, профессор. Вы можете говорить?»
Лейтенант, казалось, смотрел в другую сторону.
Эрин набрала ответ: «Пиши».
Сообщение от Эмми пришло так быстро, как будто она печатала его, пока Эрин думала.
«Осмотрела