единодушно сходились на том, что при въезде в Гатчину нельзя было отделаться от чувства, что попадаешь в какой-то прусский городок. Путешественника встречали трехцветные, черно-красно-белые, шлагбаумы и окрики часовых, в которых, кроме языка, ничто не выдавало русских солдат. На разводах господствовал тот же мелочный порядок, что и в Потсдаме. Малейшая неисправность вызывала безудержный гнев наследника. Кое в чем Павел Петрович перещеголял даже самодурства Фридриха II, которые вошли в пословицу. Так, во время Семилетней войны, король распорядился содрать тесьму со шляп у солдат и офицеров одного полка, проявившего трусость на поле боя. Его гатчинский подражатель однажды велел, за неточное исполнение команды, сорвать петлицы с рукавов солдат одного из батальонов и в назидание другим провести их в казармы через кухню. Офицеров за ничто сажали под стражу, лишали чинов, разжаловали в рядовые, откуда потом лишь малая часть снова возвращалась в офицерский корпус. Каждый день приносил известие о новых самодурствах цесаревича, над которыми потешалась столичная гвардия.
Екатерина не препятствовала созданию гатчинских войск. Ей, привыкшей к подвигам румянцевских и суворовских чудо-богатырей, маниакальное увлечение сына прусской шагистикой казалось смешным. Она презирала гатчинцев. Во время последней турецкой войны Павел Петрович хотел продемонстрировать боевые качества своих войск и неоднократно просил мать позволить им, под его руководством, принять участие в боевых действиях. Императрица неизменно отказывала ему в этих просьбах. Однажды, выведенный из себя, цесаревич вскричал:
– Что же скажет обо мне Европа?
– Европа скажет,– спокойно отвечала Екатерина,– что вы послушный сын.
Летом, проживая в Царском Селе, она почти ежедневно слышала ружейную и орудийную стрельбу, раздававшуюся со стороны Гатчины. Государыня не мешала сыну играть в солдатики и только, вздыхая, жаловалась, что он «расстучал ей голову своей пальбой».
Презрение императрицы к гатчинцам разделяла вся русская армия. Иначе и быть не могло, так как гатчинские офицеры были сплошь грубые, почти необразованные люди, выгнанные из армейских и гвардейских полков за дурное поведение, пьянство или трусость, «сор нашей армии», по словам современника. Под воздействием гатчинской дисциплины эти люди легко превращались в бездушные машины и не моргнув глазом сносили от цесаревича брань, а иногда и побои, с завистью взирая из своих гатчинских болот на блестящую екатерининскую гвардию. Даже любимец Павла Ф.В. Ростопчин говорил, что наследник окружен людьми, наиболее честный из которых заслуживает колесования без суда!
За гатчинцами замечалась еще одна характерная черта – они не были любителями порохового дыма. Впоследствии только один из них, генерал Капцевич, заслужил известность храброго офицера. Тем не менее у этой армии были свои герои – люди особого рода, орлы вахтпарадов и рыцари фронта.
***
В 1684 году новгородец