прийти не могло. Правду сказать, случались эти неприятности не часто. Так же нам пришлось усвоить, что теперь можно экономить на покупке одеколона «после бритья», так как ни один пузырек, как бы мы его не прятали, не избежал бесславной кончины в Витиной утробе. Но самым большим его «хобби» была тяга к маленьким беленьким пилюлькам под названием кодеин. Как разъяснил нам с ученым видом любитель таблеток от кашля, название КОДЕИН происходит от латинского КОДА, что переводится как хвост, или конец. Так вот, хлопцы, – поучал нас профессор Витя, – кодеин это охвостье переработки опиума! За это я его так обожаю. А так как Витя был в нашей компании «старшим товарищем», безропотно и с охоткой выполнял роль придворного парикмахера, то и мы помогали ему чем могли. Давали выспаться на кровати в дневное время, подкармливали иногда из нечастых продуктовых передач от родных. Главное же, что его грело – мы помогали ему добывать пилюли счастья, отпускаемые в аптеках исключительно при наличии рецепта. Валера – один из нашей троицы – отличался умением очень точно выполнять самую мелкую ручную работу. Чинил бытовые приборы, подчищал ошибки в чертежах без следов, в общем, был мастак. Он- то и взялся изготавливать рецепты на кодеин, мастерски выполняя штамп поликлиники, треугольную печать «для рецептов»– и всё это на отдельной глянцевой бумажке в зеркальном отображении печатными, близкими к типографским буквами. Потом оставалось оттиснуть влажный рисунок на прямоугольном листке и создать полную иллюзию рецептурного бланка с нужными штампами. А уж заполнял рецепт сам «больной», постоянно изощряясь в придумывании фамилий врача и пациента. Схватив долгожданный рецепт, мелочь и накинув что- ни будь из наших вещей, он отправлялся за трофеем в аптеку, следя за тем, чтобы аптеки не повторялись. Было опасение, что проверка в какой-то из них обнаружит подлог и усилят бдительность. Придя домой, он насыпал в горсть с десяток морфийных охвостьев, забрасывал в рот, запивал водой и через 5-10 минут разлегшись на кровати пел песни, философствовал о жизни и глуповато улыбался. Мы смотрели на всё это с пониманием, не осуждали. К счастью, ни один из нас даже не подумал попробовать это сомнительное удовольствие.
Месяца через два его начала навещать жена, дородная деваха лет тридцати, работающая поварихой в какой-то столовке. Видно у них с Витей совместная жизнь напоминала войну с перемириями. Иногда придя с занятий, мы заставали их сидящих обнявшись с глуповатыми улыбками на удовлетворенных лицах. Но чаще заставали ворчливую перебранку на вечные темы. Марго-так называли повариху-может это и было ее настоящее имя-ругала Витю никудышным, бездельником и бедняком. На одно только и способен, – сообщала она нам с хитрой миной- тут уж ты мастер! И толкала его в шутку бедром. Мелкий супруг отлетал метра на два и огрызался:– что тебе этого мало!? Смотри и этого не будет. Куда денешься? Марго, живописно покачивая бедрами, прохаживалась перед нами:– а что молодые, я еще ничего? А ну потрогайте-какая ж….,какие груди? Ведь не пропаду,