цеха два деревянных бруса. Они с подводником просунули эти брусья под корму танка и по команде танкиста дружно навалились на них.
Казалось, что танк неподвижен, но вдруг что-то чуть лязгнуло, затем брякнуло, загремело, и «тридцатьчетвертка», к изумлению толкачей, стала сползать с пандуса. И тут же произошло чудо: загрохотал двигатель!
Танкист, что называется, дорвался. Он гонял танк взад и вперед по заводскому двору, делал развороты, менял скоростной режим. Наконец натешившись, он загнал машину на холм у пруда и вырубил двигатель.
УРБАНИЗМ И МАНИЛОВЩИНА
Маленький плавающий танк стоял в цеху лобовой частью к окну. Танкисту со своим Т-34 к нему было не подобраться. Чтобы вытащить малютку Т-38 наружу, решили разобрать кирпичную кладку под подоконником. Хотя высота кладки была не более метра, на разрушение её ушло очень много времени. Пока разгребли осколки кирпича, пока нашли трос для буксировки танка, день склонился к вечеру и отправляться в обратную дорогу было уже поздновато. Решили еще одну ночь провести на заводе, а уж завтра, по утренней свежести, не торопясь, тронуться в путь.
И снова ночь под открытым небом, и голубые звезды, мерцающие в глубокой черноте, и бальзамные ароматы леса, и шорохи, вздохи, вскрики, не спящего даже ночью глухого урочища. И снова длинные и, конечно же, пустопорожние разговоры двух горожан.
На этот раз в диалоге друзей первую партию вел танкист. На длинные речи он был заведен, хотя и банальным, но довольно провокационным вопросом Павла Леонтьевича:
– Ты вчера сетовал на то, что по какой-то непонятной причине Ленинградом-Петербургом управляли и управляют не ленинградцы, а люди иногородние, которые в силу своего провинциального менталитета, творили и творят с городом то, что было бы очень приемлемо в их родном тьмутараканье, но совершенно не звучит в Питере.
– Да, Это так!
– Тогда у меня вопрос: «Какие бы ты провел в Петербурге мероприятия, если бы вдруг стал губернатором?»
– Ха! Как раз для меня это не вопрос. Об этом я думаю давно, то есть думаю не о том, как стать губернатором, а о том, что нужно сделать в Петербурге, чтобы он стал действительно красивейшим городом мира. И это должны быть не мероприятия, как ты говоришь, а тщательно отработанные объемные программы.
– Ну-ка, ну-ка, доложи суть своих программ.
– «Ну-ка, ну-ка!» – передразнил своего товарища Константин Викентьевич. – И доложу! Только при условии добавления к твоему первому допущению «если бы ты стал губернатором», второго – «если бы губернатор имел много, ну очень много денег».
– Ладно, считай, что у тебя, как у губернатора, куча денег. Ну, и что?
– Не спеши! Не гони волну. Речь моя будет сухой и скучной. Тема-то не очень животрепещущая.
– Ничего! Если станет скучно, то я просто на просто засну, и все.
– Добро! А теперь скажи мне, как давно ты взбирался на Исаакий?
– Давно.