нет, ничего – я просто проходила мимо.
Все переглянулись и, как-то странно гримасничая, закивали друг другу. Кто-то передразнил ее, с издевкой сказав другому: «Она просто проходила мимо!» Тот повторил погромче, и через несколько секунд уже все они наперебой принялись выкрикивать: «Она проходила мимо! Мимо! Она просто проходила мимо!»
Ошарашенная, Вероника застыла на месте от страха. Один из санитаров – крепкий мрачный детина – подошел узнать, что происходит.
– Ничего, – ответил кто-то из компании. – Она просто проходила мимо. Вот она стоит как вкопанная, но на самом деле проходит мимо!
Вся компания разразилась хохотом. Вероника криво улыбнулась, попытавшись изобразить независимый вид, повернулась и отошла, чтобы никто не успел заметить, что глаза ее полны слез. Забыв о куртке, она вышла прямо в заснеженный сад. За нею увязался было какой-то санитар, чтобы заставить вернуться, но затем появился другой, что-то прошептал, и они исчезли, оставив ее в покое – коченеть на холоде.
Надо ли так уж заботиться о здоровье того, кто обречен?
Вероника чувствовала, что вся охвачена смятением, гневом, злостью на саму себя. Впервые она так глупо попалась, притом что всегда избегала провокаций, с ранних лет научившись сохранять хладнокровие, невозмутимо выжидая, пока изменятся обстоятельства. Однако этим умалишенным удалось вывести ее из равновесия, удалось вовлечь в свою подлую игру, когда ее просто захлестнули стыд, страх, гнев, желание растерзать их, уничтожить такими словами, которые даже сейчас язык не поворачивался вымолвить.
Вероятно, то ли таблетки, то ли лечение, которое она проходила для выхода из комы, превратили ее в слабое существо, неспособное постоять за себя. Ведь еще подростком ей случалось с достоинством выходить и не из таких ситуаций, а вот теперь впервые она попросту не могла сдержать слез. Какое унижение! Нет, надо снова стать собой, способной иронически высмеять любого обидчика, сильной, знающей, что она лучше и выше их всех. Кто из этих людишек отважился бы, как она, бросить вызов смерти? Как у них хватает наглости ее учить, если сами они упрятаны в психушку? Да теперь она скорей умрет, чем обратится к кому-нибудь за помощью, пусть даже на самом деле ждать смерти еще почти неделю.
Один день уже сброшен со счета. Осталось каких-нибудь четыре-пять.
Она брела по тропинке, трезвея от холода, чувствуя, как он пробирает до костей и понемногу успокаивается в жилах кровь, уже не так колотится сердце.
Какой позор: я в Виллете, часы мои буквально сочтены, а я придаю значение словам каких-то идиотов, которых вижу впервые и вскоре не увижу никогда. Однако я на них реагирую, я теряю самообладание, во мне просыпается желание и самой нападать, бороться, защищаться. На такую ерунду – тратить драгоценное время!
Так стоит ли тратить силы на борьбу за свое место в этой чужой, враждебной среде, где тебя вынуждают сопротивляться, если ты не хочешь жить по чужим правилам?
Невероятно. Я ведь никогда такой не была.