снег от наших шагов падал с железных ступеней вниз. Железо сотрясалось, скрипело, но всё же казалось надёжным. Крупные мокрые хлопья снега стали быстро падать с серого неба на грязную снежную кашу внизу.
Боромир снял с плеча арбалет и зарядил его, когда мы приблизились к дыре.
– Что могло пробить такие стены?! – Дед хотел измерить руками толщину наружней стены, но размаха его рук не хватало, ещё бы пару больших ладоней…
Мы стояли в маленькой комнате, все стены в трещинах и будто плавились когда-то. Пол покрыт кусками сломанной стены и толстым слоем сажи и пепла. За нашими спинами падал снег, а впереди наших лиц пугал чернотой узкий проход.
Дед поставил на пол котелок, открыл. Раздув угли в нём, он опустил в него факел. Огонь не хотел просыпаться. Раздувая угли, мы всё же приманили огонь на факел, чтобы он дал нам свет. Свобода достал из карманов несколько маленьких чурок, опустил их в котелок и накрыл крышкой, оставив щель для воздуха.
– Арья, ты неси. Возьмём угли с собой, огонь помощник нам.
Дед на ощупь пересчитал болты в колчане за спиной.
– Да хранят нас боги, кем бы они ни были, – дед шагнул вперёд.
– Стой, – остановил Боромир и протянул деду плотный комок соломы и смолы. – Пусти его стрелой во тьму, он покажет, каков путь.
Насадив комок на наконечник болта, Свобода поджёг его и зарядил в арбалет. В арбалете деда болт сильно выступал вперёд, а в арбалете Боромира болт почти не выступал. Пущенный огонь разогнал тьму на своём пути. Коридор был длинным. Болт упал на пол, огонь разделился на маленькие огоньки и погас. Путь был чист.
– Много у тебя этого? – Свобода оценил идею стрелка.
– Осталось девять. Это для света. Для чудовищ у меня есть яд. Все болты моего оружия отравлены.
Арья непонимающим и бранным взором обожгла Боромира.
– Болты… стрелы, – показал он тот, что заряжен в Беса.
– Ты реши, болты или стрелы, умник.
– Идём, факел не будет кормить огонь вечно, – поторопил я, ибо замерз.
Мы вошли в проход, вдохнули пыльный воздух. Факел осветил гладкие стены, что уходили во тьму, чёрным молчаливым туманом висящую в паре десятков шагов впереди…
Хрустящий звук наших шагов был не один в этом месте. Коридор полнился тихими звуками шелеста, стука, воя. Мы уходили всё глубже, вот уже и пятно света, выход, исчезло за поворотом.
– Пути расходятся, – слова Арьи гулко прозвучали в этих стенах.
От небольшой площадки с шишкой на потолке (лампа в плафоне) расходились три пути: направо – широкий коридор с тёмно-красными стенами и белым потолком, в стенах – ниши; прямо – такой же, что вёл нас, серые пустые стены. Налево уходил узкий проход, его стерегла дверь из железной решётки, но замка на ней не было. Чуть дальше в темноте левого прохода что-то слабо поблескивало, возвращая нашим глазам часть света, что пожирала тьма.
– Там дверь, значит, за ней можно что-то