кофе.
И он появился! А я застыла как статуя «Девушка, роняющая челюсть».
Моя сестра рассказала о своем боссе много. Я знала все о его характере, его привычках, о его расписании, деловых контактах, родне и даже об аллергии на цитрусовые.
Единственный нюанс, который она забыла мне сообщить – это то, что ее босс был невероятно, потрясающе хорош собой.
3
И я это, между прочим, как художник говорю! У него было очень скульптурное лицо: широкий лоб, чёткие красивые надбровные дуги, спокойные серые глаза под этими дугами, прямой ровный, с удивительно изящными для мужчины крыльями нос, обалденные скулы! – и шикарный подбородок, слегка подчёркнутый модной нынче небритостью. И это не считая высокого роста – на глазок не меньше метра девяносто, и спортивной фигуры, упакованной в отлично сидящий деловой костюм графитового оттенка.
Похоже, смотрела я на босса как-то не по-секретарски.
Во всяком случае, он вдруг оглянулся, словно рассчитывая увидеть у себя за спиной кого-то другого, на кого его бессменный помощник может смотреть так. Но, разумеется, там никого не было.
Плохо, очень плохо… Такой прокол еще до начала секретной шпионской миссии. Я быстро опустила глаза, пробормотала:
– Доброе утро, Константин Олегович, – и зашуршала бумажками.
– Доброе утро, Арина, – он окинул меня странным взглядом. Подозрительным и недобрым.
Впрочем, почем мне знать, может, это его обычный, стандартный взгляд. Если верить рассказам сестры, где-то таким он и должен быть. Разве что не хватает парочки молний из глаз и дыма из ноздрей.
Задерживаться в приемной босс не стал – быстрым шагом проследовал в свой кабинет. Я выдохнула с облегчением. Если ему и показалось что-то подозрительным, надолго задерживать на этом свое внимание он не стал. Вот и хорошо!
А если что-то пойдет не так, у меня всегда есть план «Б» – уйти на больничный. Как заставить ртутный столбик термометра подняться выше 38, я помню еще со школьных времен. Конечно, плюсов в карму Аринки это не добавит: заболеть в самый разгар «исторического момента» тоже приравнивается к преступлению. Но все-таки болезнь – это куда более уважительная причина для бегства. И если злобный босс захочет лично убедиться, что его помощница прямо сейчас не наслаждается жизнью где-нибудь на белом песочке, а добросовестно страдает в «двушке» спального района, то и пожалуйста – я в любой момент готова принять дорогого гостя, раз уж ему не страшно дышать микробами.
Ну да ладно. Это – на крайний случай, который пока не наступил. А пока – первый пункт ежедневной программы: я варю кофе (две ложки молотого без горочки, пол-ложки сахара и щепотка корицы) и приношу план на день.
Тут у нас вышла небольшая загвоздка. Обычно расписание сестра писала от руки. Только вот почерки у нас совершенно непохожие. У Аринки – летящий, торопливый, с завитушками, а у меня – ровный и почти каллиграфический. Если по почерку попытаются определить, кто из нас секретарь, а кто – художник, явно ошибутся. Чтобы мне не вырисовывать