медленно оттаивает.
– Не делай так, – сказала она с уже знакомой мне интонацией. Опять это противоречие, которое, должно быть, и сводило меня с ума: покорная мягкость тела и обжигающий холод в её по-прежнему негромком голосе.
– Не буду, – легко соврал я.
Она потянула меня наверх и, пропустив вперёд, закрыла за мной дверь.
– Раздевайся, – команда на самом деле не требовалась, потому что я уже и без того стягивал промокшую рубашку. Может, вообще её не надевать? Двойная трата времени.
На плечи легло махровое полотенце, и руки клиентки подтолкнули меня к креслу. Послышались удаляющиеся шаги. Я старательно растирал плечи мягкой тканью, пока не почувствовал её присутствие совсем рядом – не знаю как, но от неё будто бы исходило тепло, как от маленькой печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.
– Пей.
Она оставалась где-то рядом, пока я не приник к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус – есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин – она опустилась в другое кресло.
– Ты поговоришь со мной? – спросил я, отрываясь от чашки.
Она долго молчала. Затем спросила:
– Зачем?
– Говорят, проститутка – исповедник для падших.
Лёгкий смешок. Как приятно, что она умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.
– Мне не в чем исповедоваться, – сказала она, когда молчание стало затягиваться.
– И нечего рассказать?
– Нет.
Я сделал ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.
– Всем есть в чём исповедоваться, – возразил я.
– Слова ведьмака.
В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышал о том, что я ведьмак. Но избавиться от меня не так легко.
– И ты не скажешь, – продолжил я, – почему не позволяешь касаться тебя?
Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушил кружку до дна и, встав, нащупал дорогу к её креслу. Опустился на корточки и положил руки к ней на колени.
– Я не причиню тебе зла, – я огладил знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне её второй кожей.
– Не смей, – выдохнула она, когда мои руки поползли по её груди и замерли у ворота.
– Встань, – потребовал я и поднялся сам.
Вопреки собственным словам она послушалась. Даже через ткань я чувствовал, как дрожат её плечи. Мои пальцы вернулись к вороту её одеяния. Я рванул его в стороны, не дожидаясь, пока Талия меня остановит, и её руки в самом деле не успели. Я замер, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Она могла бы прогнать меня, но не делала ничего. Просто стояла и тяжело прерывисто дышала. Я решил, что это разрешение продолжать. Отпустил шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взял в руки её лицо. Она дрожала. Мелко-мелко.
– Я ничего не вижу, – сказал я, пытаясь её успокоить.
Наклонился и коснулся губами твёрдой скулы, а затем чуть опустился вниз, к изящной шее. Здесь кожа и правда была как шёлк. Нежная, даже холёная. Я провел дорожку из поцелуев чуть ниже,