Исчез по дороге к больнице. И кто-то позвонил сообщить, что он заболел и не придет. Понятное дело, что в больнице не беспокоились. Но что же произошло на самом деле? – Тысячи вопросов кружились в голове у Зины. Но ответов не было.
На самом деле Андрей мог никуда не исчезать. Непредсказуемость – в этом был весь он. Непредсказуемость и совсем неожиданные поступки.
…Кафе на Дерибасовской. Отстраненные до холода глаза и при этом горячие слова…
– Неужели ты этого не понимаешь! Я не могу заводить сейчас семью! Семья, быт погубят все то, к чему я столько стремился! Неужели ты этого действительно не понимаешь?
А вверху над ними деревья шуршат зеленой, еще сочной листвой в такт этим словам: «Неужели ты этого не понимаешь?!»…
– Сейчас время новых возможностей, новых свершений! Открытий! Посмотри, куда движется мир! Мы строим новое общество! Посмотри, какими темпами движется пятилетка! А ты говоришь мне о какой-то семье? Быт убьет все. А я хочу, чтобы обо мне помнили после смерти. Ты помнишь, мы с тобой читали книжку о Моцарте? Помнишь, как он сказал? Кто будет помнить придворного органиста из Зальцбурга? Так и я тебе скажу! Кто будет помнить женатого врача из районной больницы? Семья – это дети, пеленки, грязные кастрюли, жизнь закончена! Будет уже не до открытий! Я люблю тебя, это правда. Но не до такой степени, чтобы разрушить свою жизнь! Отказываться от великих свершений я не хочу!
А деревья словно издевались над ней, шурша сочной весенней листвой: «Не хочу, не хочу, не хочу…». Принесли мороженое в запотевших вазочках. Вдоль металлических серебряных граней стекали вниз капли влаги. Шарики были белыми. Три белоснежных шарика с сиропом посередине.
– Ешь… Мороженое растает… Если ты не хочешь, я съем твою порцию. О чем я тебе говорил? Я не хочу серьезных отношений. Конечно, я понимаю свою ответственность, ты надеялась, и все такое… Но я вижу себя в научных исследованиях, в экспериментах, которые перевернут всю науку, а не с грязными кастрюлями на кухне. Ты-то как раз должна это понять! Разве ты не хочешь совершить переворот в медицине? Ты же лучшая студентка на курсе! Зачем тебе семья?..
Они собирались подать заявление в районный загс и договорились встретиться в десять утра возле ее дома. Мама погладила ее лучшее платье – из зеленого шелка в горошек. Удивительно нарядное, с белым бантиком, платье спускалось волнами к ее стройным ногам. Какой же красивой и счастливой она была в то утро! Волосы, глаза, губы – все искрилось, светилось, переливалось слепящим, сияющим, почти божественным счастьем, наполняя ее душу новой, почти невиданной силой! И от этой красоты, от этого восторга расцветала она сама!
Даже соседи по коммунальной квартире поздравили ее почти искренне: «Сразу видно, что выходишь замуж». И ей почему-то казалось, что если бы был поздний вечер, она светилась бы так, что не нужно было бы зажигать свет.
Удивительное счастье, похожее на драгоценные камни, было в ее душе, переливалось радугой от мельчайших прикосновений в мыслях. И все было так прекрасно, что впервые в жизни ей хотелось петь!
Ровно в десять утра, нарядная и ослепительно