своей страны.
Глянув вправо, я увидела на передних сиденьях двоих: один вел, другой – тот самый в шляпе. Должно быть он дремал, потому что шляпа немного слезла с него, а сам он, немного сгорбившись, уткнулся макушкой в боковое стекло. Водитель, тоже одетый во все черное, в балаклаве, закрывавшей все его лицо, кроме глаз, постоянно дергал зеркало заднего вида над собой и посматривал через него то на меня, то на спутника. Вскоре он заметил, что я очнулась.
– Как себя чувствуешь? – спросил он волнительно, будто действительно переживал. Голос молодой, но приглушенный. Водитель очень не хотел будить соседа.
«Именно это я всегда хотела услышать от похитителей», – подумала я и опрометчиво рискнула открыть рот, чтобы заговорить, но стоило мышцам лица немного поработать, как шея снова вспыхнула огнём, и меня ужалил еще один приступ боли.
– Ясно, потом, – с некоторой досадой сказал водитель.
– Что ты делаешь? – рявкнул на водителя внезапно проснувшийся мой похититель. Он оторвался от стекла, поправил шляпу и выпрямился на сиденье. Голос его слышался нормальным, без акцента и, как будто, более юным, чем казалось, когда он заманил меня в ловушку.
– Просто хотел узнать, как она себя чувствует. Дорога дальняя.
– Твое дело вести машину.
– Извините, хозяин.
– Сколько мне еще учить, чтобы ты не лез, куда не просят.
– Извините, я больше не буду с ней разговаривать.
«Хозяин…» – это обращение навело на мысли, что меня продадут в рабство, либо уже продали этому извращенцу. Я мало что могла сделать, будучи не в состоянии даже пошевелить пальцем. Оставалось одно – просто находиться в сознании, думать, о чем угодно, лишь бы снова не засыпать, хотя очень хотелось. Если я еще подслушаю их разговоры, то смогу выудить что-то полезное.
– Я так устал… – похититель тяжело вздохнул. – И очень голоден.
«Дер, дер… Оникс…», – я пыталась вспомнить, как зовут этого гада.
– Вы потратили много сил в городе. Неудивительно, что вы буквально разваливаетесь на части.
– Ничего, это скоро пройдет. Даже сейчас мне уже лучше. Ты бы слышал, как я разговаривал с людьми, – он хмыкнул. – Многие принимали меня за иностранца.
– Серьезно? Вы, да иностранец? – водитель повеселел и рассмеялся. – По сравнению с вами – они тут все иностранцы.
– Это ты верно подметил. Пожалуй, я еще вздремну, а ты не смей с ней разговаривать, пока мы не приедем, понял?
– Понял. Ваше слово – закон.
После этого они ни звука не издали. Хозяин положил шляпу на лицо и, видимо, крепко заснул. Водитель больше не пытался со мной взаимодействовать, лишь периодически посматривал на меня через зеркало заднего вида, будто удостоверялся, что я все еще с ними. От тишины и собственной усталости я не заметила, как тоже впала в тяжелый сон.
– Никки, сходи открой ворота. Эти сукины дети не удосужились даже встретить меня.
– Хозяин,