картины: её провенанс (историю бытования) то есть участвовала ли она в выставках, была ли где-то опубликована, и самое главное её подлинность. А с учётом того, что круг продавцов и покупателей, особенно картин стоимостью выше 100 000 $ очень узкий, особенно сейчас в кризис. Скрыть что-то, а уж тем более, что картина была украдена из Третьяковки – невозможно. Такую картину не купит никто, даже бандиты. Зачем им выбрасывать деньги? Ведь как только станет известно, что у вас находится картина, украденная из музея, к вам сразу же придут и отберут её.
– Да, понятно.
– Вот как сейчас у этого незадачливого похитителя – как только его нашли и нашли у него картину, ведь не стали разбираться, а не купил ли он её только что? Нашли и тут же отобрали, а самого в камеру.
– Да, понятно. Зачем же он тогда?
– Воровал?
– Да. Раз продать невозможно, то зачем же он тогда воровал? Может, не знал об этом?
– В смысле? Чего не знал? Что продать картину будет сложно? Хотите предположить, что он дурак? Что вначале он пошёл на преступление, всё спланировал и сделал, а том, куда девать картину не подумал? Типа потом разберусь? Нет, так не может быть. Вернее может, но не из музея такого уровня, как Третьяковка. Вариант, когда воры залезли в квартиру украсть что-то по мелочи, а заодно прихватили какую-то картину со стены, я могу себе представить. А вот чтобы воры решились на кражу из очень охраняемого места, не понимая сколько и главное – КАК, они потом на этом заработают, я представить не могу.
– И тем не менее, такие кражи происходят регулярно.
– Во-первых, не регулярно, и каждый раз это громкая история. Во-вторых, как правило, воруют из музеев попроще. И главное в третьих – чем заканчиваются такие истории?
– Чем?
– Грабителей ловят, в момент, когда они пытаются продать картины полицейским. Почему же они каждый раз натыкаются на полицейских? – Светлана сделала паузу, чтобы допить кофе.
– Почему? – подтолкнула её продолжать журналистка.
Светлана не спешила продолжать, она почти демонстративно держала паузу, одновременно подразнивая девушку, и рассматривая её: зелёные глаза горят, грудь поднимается и опускается, даже лёгкий румянец на щёчках появился.
– Вам идёт ваша стрижка, – вдруг сказала она ей.
– Хмм… спасибо…
– Хотите ещё кофе?
– Мммм.. да, наверное…
– А может и пирожное какое-нибудь взять?
– Нет, спасибо…
– Почему?
– Нууу… – протянула девушка, не зная, что ответить. Второй раз эта женщина обращала своё внимание на её внешность, и второй раз она отмечала этот интерес нервным ударом сердца – с чего бы вдруг?
– Поправиться боитесь?
– И это тоже…
– Тут вкусный штрудель, не отказывайтесь.
– Да?
Но Светлана уже не слушала её, а помахала рукой, подзывая официанта.
– Нам ещё два кофе, – заказала она, когда он подошёл. – Один штрудель, и один эклер.
– Хорошо.
– Итак, вопрос – наконец продолжила она, когда