послышался женский крик. Черная высокая старуха, с усталым морщинистым лицом, шла прямо на них. Держа в руках пустой торсык8, она вопила:
– Смотри, Курман, смотри, что сделал твой внук. Единственное ведро в хозяйстве, а твой сорванец продырявил и его. Чем же я буду таскать воду? В чем я буду мешать кумыс?
Глядя на приближающуюся старуху, Курман заметил, как женщины вокруг зашептались и, недовольно, поморщился. В ауле уже всем было известно, что, таким образом, хитрая Зейне приловчилась клянчить у него всякую домашнюю утварь, и сейчас, похоже, направлялась к нему с таким же намерением. При малейшем удобном случае, она обвиняла сыновей Абата, частенько играющих с ее внуком Ермузой, в порче своего нехитрого имущества. Ее единственный сын погиб прошлой зимой на пастбище, во время свирепого бурана; а невестка, после этого, совсем замкнулась в себе, безмолвно и покорно следуя за свекровью. Несмотря на то, что Курман чувствовал обязательства перед Зейне, ему опротивели ее постоянные вопли и упреки. От его взора не укрылось, как, в ожидании очередного представления, две молодухи весело зашушукались. Но Зейне, почувствовав на себе тяжелый взгляд Курмана, вдруг оробела и тихо пробормотала:
– Это вот, это все твой Балгабай сделал. Ведь висело ведро, никому не мешало. А он его продырявил.
– Илияс, – обратился Курман к сыну, – когда прибудем на джайлау, распорядись, чтобы Зейне выдали пять овец и две дойные кобылицы. И не забудь про новое ведро.
– Хорошо, отец! – ответил Илияс и почтительно поклонившись, развернул лошадь в сторону задней части каравана. При последних словах Курмана, лицо Зейне просияло.
– Благослови тебя Аллах! – воскликнула она. – Был бы сыночек жив, не пришлось бы так попрошайничать! Мой кормилец Мухитжан погиб, спасая твой скот. И отец его всю жизнь работал на твоего отца. Мы все одного рода – Торткара-Акииз-Туматай. Спасибо, что помнишь о нас. Не зря тебя называют «Справедливый Курман». Не зря ты был трижды в Мекке, – продолжала восклицать она.
– Хватит! – резко оборвал он ее. – Зейне, ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня. Мы вырастим Ермузу достойным джигитом, женим его, поможем обзавестись хозяйством.
– Спасибо! Пусть Всевышний наградит счастьем твоих жен и детей, – вытирая слезы на черном морщинистом лице, проговорила Зейне и, пропустив его вперед, довольно направилась к своему маленькому обозу.
Этот инцидент оставил неприятный осадок на душе у Курмана. Не он ли, в прошлом году, в своем ауле, во время празднования праздника Курбан-байрам, раздал каждому двору по лошади и по пять овец, уменьшив свой табун на триста голов? Тогда, о его щедром поступке заговорила вся степь. Не он ли помогает скотом, одеждой, пищей жителям аула, требуя взамен лишь уважение и ответственное отношение к обязанностям? Он старался всегда помочь своим сородичам, а они все равно были чем-то недовольны. Вспомнив поговорку: «Бай бедняку