часто у женщин бывает.
Настежь сердце свое распахнет,
Мол, любовь у мня вот такая,
Мол, любовь моя слаще чем мёд.
А потом наступает тревога
За тревогой приходит испуг:
«Нужно было играть недотрогу
И в пучину кидаться не вдруг…»
Вся в мечтах пока горе не клюнет,
Пока лодка не сядет на мель.
Не горюй, все осталось в июне.
Впереди будет новый апрель.
ЛЮБОФ
Дорога в травах
Смотрела женщина в тоске
В окно на мокрую дорогу.
Гасила горечь и тревогу
В надрывном, нервном шепотке:
«Напрасно жду. Ты не придешь.
Меня как прежде не обнимешь.
К чему униженный скулеж
И этот идиотский имидж?
Когда сближался ты со мной
Я распадалася на части.
И утопала в волнах счастья
В порывах страсти неземной
Но ты покинул Вепсский лес,
Как пес, как гад, как как провокатор
И вот проклятием небес
Маячит фаллоимитатор»…
Не плачь, душа, придет другой
И будут ласки до упаду.
Ну, что еще фемине надо
Здесь, на планете голубой?
ЖЕМАННАЯ ЗОРЬКА
Тревожное солнце
Жеманная зорька за пиками елок
Пыталась упрятать румяную радость.
Чудачка и только. Лишь облачный полог
Способен заляпать роскошную алость.
Но полога нет. И в просторе лиловом
Заря разгорается ярким пожаром.
А в ней. как привет, с энергетикой новой
Светило является светлым и ярым.
И солнышко вновь над Землёю сияет,
Но к вечеру сникнет и тихо исчезнет.
«А наша любовь все горит не сгорает,
А наша любовь никогда не померкнет».
Так думал парнишка, отравленный страстью.
И в чувстве, пылая. ему незнакомом,
Он таял, томился, а друг его, Вася
Сношал его кралю в сарае за домом.
АХ! СЕРДЦЕ
Следы на инее
Заря скучала над стылым плёсом.
Сквозь елки месяц чуть розовел.
Свой след оставили колеса
В седой от инея траве.
Взойдет светило, расстает иней.
Расстает иней, и нет следа.
В траве исчезнет сплетениье линий,
Но только в сердце – никогда!
Ах! Сердце, сердце. Кусочек плоти.
Ну сколько можно его терзать!
Шептала дама: « Никто не против,
Что сердце вредно перегружать.
Но он уехал, совсем уехал
И не вернуть,