Охотник, больше не казалась такой уж страшной. Может, хоть он, обидевшись, сможет положить конец этим мучениям, убив меня? Тогда все будет справедливо. Гордиев узел можно развязать только ударом меча. В нашем случае – санклитского кинжала…
Луна боязливо поглядывала на меня из-за макушек сосен. Кутаясь в шаль по вине ночной прохлады, я и сама себя боялась. Во что опять угораздило вляпаться? В ту же драму, что и у Данилы с его санклиткой? Самое время! Неужели так сложно держаться подальше от неприятностей?!
Что делать теперь? Жить с осознанием, что Драган в Стамбуле сходит с ума – потому что столько раз спасал меня своей кровью? Простить его? Но я видеть его не хочу до… скончания веков, как минимум! Да и ожидая Страшного суда мы, надеюсь, будем стоять в разных очередях! Хотя для санклитов, наверное, вип-проход предусмотрен с эскалатором сразу в ад. Меня трясет при упоминании его имени! Простить пока тяжеловато!
На размышления ушел весь день. Но ничего путного в голову так и не пришло.
Добро пожаловать в тупик!
Одно ясно – новые отношения, а тем более влюбленности, сейчас совсем не ко времени. Особенно с Охотником! Очень жаль, но нужно все остановить, плавно закруглить, подведя к концу, чтобы не пришлось потом разбираться с последствиями.
– Я так тебя люблю, Саяна! – прошептал Алекс, прижавшись ко мне в тот момент, когда мой разум рассматривал пути логичного завершения едва проклюнувшейся, еще неокрепшей влюбленности. – Малышка моя!
И что? Я развернулась. Шаль полетела на пол, мне было тепло и так, даже жарко. А вместе с ней улетели и все разумные доводы, трезвые планы действий и грамотные мотивации. Хотелось просто любить и быть любимой.
Хотя бы недолго.
Глава 6
Шмель
По законам, понимаешь, современной аэродинамики шмель летать не может. Не должен, падла, летать! А он летает… сука насекомая неграмотная.
– Саяна, прости, что разбудила!
– Ничего. – я закуталась в шелковый халатик и попыталась спросонок понять, что случилось, глядя на Юлию. – Проходите.
В первый раз мне довелось видеть ее растрепанной, заплаканной, с бегающими глазами и дрожащими руками.
Самая настоящая бабья истерика. Причина обычно или муж, или дети. Бывшего супруга она собственноручно в ад отправила, помогать дьяволу, так что, очевидно, это отродье Хана, в миру Данила, что-то отчебучил.
– Данила! – она всхлипнула, подтверждая мои опасения. – Савва! – и разревелась. – Са-а-яна!
– Ясно, – я подвела ее к дивану, – садись, – и принесла с кухни бокал с водой и салфетки.
Выбивая зубами дробь о стекло, она влила ее в себя, немного расплескав, и протяжно выдохнула.
– Воооот. Теперь рассказывай.
– Отец той девушки, санклитки, которую Данила убил… – она снова всхлипнула, комкая салфетку.
– Савва?
– Да. Он вернулся в Петербург. И… И… – женщина сделала