А теперь хрен его знает как… – Димка поднялся с корточек, какой-то старческой походкой вернулся к столу. – Суд… Легко сказать. Это надо адвоката искать, платить ему, доказывать…
– Нам тоже, скорей всего, суды предстоят, – вздохнул Виталька. – Прикиньте, Катьке с Никитой в разных квартирах метры дают!
– Да? Они ж муж и жена. – На лице Марины появилось оживление.
– Но. А прописаны по разным адресам. Ну, каждый у родителей. Их и записали отдельно… Да и другое… Вот вас двое – вам положено сорок с чем-то метров.
– Сорок два, – уточнила Марина.
– Ну да. А если семья большая, то всего по восемнадцать метров. И вот нас всех в одну квартиру сталкивают. Меня, родителей, братьев с семьями. Живете, дескать, по одному адресу, вот вам четырехкомнатная, и радуйтесь. А то, что у нас две избы, что все сами по себе, считай, это их не колышет. Один адрес – и всё… Интересно вообще получается: богатый хрен вздумал китайцам электричество продавать, нашел недостроенную станцию и взялся… А нас, как мусор, в угол сметает… Мы еще и благодарить должны, что нас в квартиры эти селят. Да я бы сто лет здесь жил, чем там, в клетке этой. Хоть и можно выйти в любой момент, а куда, зачем? – повсюду чужие люди, чужая земля…
Виталька замолчал… Последние недели он старался не думать об этом, но вот ситуация Устряловых, казалось бы, устроившихся очень неплохо в городе, которым многие завидовали, но вынужденных вернуться, заразила его возмущением, смятением, желанием бороться…
– Что, может, выпьем чутка? – спросил; еще минуту назад пить не хотелось, а теперь прямо засосало в груди, затребовало водки.
Димка глянул на жену, наткнулся на ее колючие глаза, ответил:
– Нет, Виталь, не надо. Завтра поеду. Надо решать… И перед родителями стыдно – говорили ведь, предупреждали, а мы… Типа взрослые люди… Теперь на глаза им попадаться не хочется. А даже картошки вон нет, кастрюли…
– Пошли, дам картофана, и капуста соленая есть. Огурцы. – Злость у Витальки сменилась сочувствием к этим ребятам, ставшим будто беженцами какими-то. – Нет, серьезно! Что мы, чужие, что ли? И посуда лишняя найдется…
Димка снова посмотрел на Марину. Та сказала:
– Только не пей!
– Да ясно… Я же сказал.
– Виталька, без питья. Ладно?
– Угу. Мне уже и расхотелось. Пошли, Дим, пока не ночь совсем.
Зима была смутная, тревожная. Чуть ли не каждый день что-нибудь или случалось, или пролетал слух, что вот-вот случится. Конечно, плохое.
Зэки из колонии-поселения стали в Большакове хозяевами. Приезжали в любое время на кособоком ГАЗ-66, выпрыгивали из затянутого брезентом кузова и начинали прочесывать улицы. Стучали в калитки, и если хозяева были дома – уходили, а если изба оказывалась в тот момент пуста, начинали ломать. Чаще всего соседи мешали поломать всерьез, и зэки, вяло потряхивая топориками и выдергами, отступали. Но несколько изб раздолбали до фундамента. И объяснение было: «Во избежание незаконного заселения».
Потом оказывалось, что хозяева изб или уезжали