и не захотелось больше расспрашивать ту ни о чём.
В это время Чунька снова попыталась впрыгнуть на стол.
– Ну что ты с ней будешь делать? – не столько мне, сколько собачонке, совсем без эмоций сказала Валька. – Но с другой стороны – мне веселее, – уже адресуясь ко мне, добавила она. – Когда сын уехал – скучала. Но теперь и почта электронная быстрая, и скайп – почти каждый день звонит.
Я обрадовалась, что тема с болезнями исчерпана.
– А тебя к себе не зовёт?
– Зовёт. Но мне это надо? У меня здесь квартира своя: что хочу, то и делаю. В городе нашем всё мне знакомо – вот и в церковь нашу хожу, в хоре пою. А там что я делать буду? Вместе с ними обтираться? Не надо мне этого. Вот если совсем худо станет, тогда посмотрю. А сейчас – нет.
Слушала я её и снова, как всегда, когда слышала, что кого-то жить за границу зовут, или на работу какую туда приглашают, или замуж – те не хотят, причины всякие себе придумывают, – сокрушалась про себя: вот если бы ей кто предложил, особенно если сын родной, за границей жить, или просто пожить – она бы даже в свои немолодые годы поехала бы. Поехала бы! А что? Пожить и посмотреть на то, как другие люди живут, язык другой узнать, кухню даже другую изучить и попробовать – и то интересно. А тут тебя сын родной зовёт – «не хочу». Хотя… может, какие отношения с невесткой не сладились? Кто знает.
Но уточнять ничего и выспрашивать я не стала. Засобиралась. День к вечеру уже шёл, а через лес не очень-то в наше время, хоть и за границей, идти охота. Это тебе не в советские времена, когда и в школу и из школы пол класса через лес ходило, и зимой на лыжах до потёмок в лесу ошивались – никого не боялись, потому как никого бояться было и не надо. А сейчас…
– Пойду я, Валя. Поздно уже. Пока совсем не стемнело до гостиницы дойти надо.
Не стала я говорить, что и в магазин ещё зайти надо, чтобы купить поесть чего-нибудь, и что сегодня уже на берег реки не получится сходить – в гостинице есть придётся.
Валька не уговаривала остаться посидеть ещё. Не предложила она и переночевать у неё. Да я и не осталась бы. Поняла, что подружки мои бывшие другими стали и сами даже не замечают этого. «Видно, не очень сладко им здесь живётся, – глубокомысленно заключила я, – а, может, так уже теперь здесь принято: по-европейски».
Однако, видя, что уже по-настоящему вечер на дворе, Валька предложила мне денег на такси, чтобы в потёмках я через лес не шла. А я и не отказалась: подруга она мне всё-таки. Хоть и бывшая…
Через день я уехала. И знала, что вряд ли когда ещё сюда приеду. Делать здесь было нечего – ничего прежнего от того городка, от той жизни, от тех людей и друзей больше не осталось. А о чём можно говорить с незнакомыми людьми. Вот-вот – о чём?
3.
О той своей поездке за прошедшие годы я не вспоминала. До этого дня. Надо же! Прошло восемь лет! Как катит время…
Были и электронные адреса бывших одноклассниц и даже их литовские